11 В том году после редкой у нас снежной зимы и очень сухой весны с конца мая полили дожди. По утрам, если посмотреть в наше окно, весь городок исчезал в белой плотной мгле, и только старые ясени перед нашим домом маячили, как тени, едва проясняясь сквозь плотную пелену тумана.К полудню туман редел, вершины деревьев выступали резче, появлялась надежда, что вот-вот засинеет вверху. Но небо было все так же серо, и снова начинало моросить, а к вечеру дождь расходился еще больше. Казалось, что кто-то ростом с наш дом, став с ведром воды за окошком, выплескивает сразу из целого ведра воду на наши окна. Перед домом трава стояла вся в воде, и все в городке – женщины и дети – ходили в сапогах.В газетах уже писали о том, чтобы граждане, дома которых находятся на нижних улицах города, проверяли лодки и были готовы к водяной тревоге.И вот шестого июня в два часа дня из села Полтавки сообщили в город по телефону, что вода в нашей реке Суйфун идет «навалом». Это значило, что, еще умещаясь в русле реки, вода идет, как морской вал, сразу повышая ее уровень. Перед самым городом в Суйфун впадает текущая с предгорьев Сихотэ-Алиня Супутинка. И Супутинка неслась мутным потоком навстречу Суйфуну. На месте их слияния вода особенно быстро поднималась, завиваясь тяжелыми струями, и вот-вот готова была выплеснуться из берегов и двинуться к городу по прибрежным полям и огородам.Андрей в тот день не выходил из штаба: полк уже ушел было в летние лагеря за восемь километров от города, но его временно возвращали в городок из-за того, что непрерывными ливнями были размыты все дороги, залиты стрельбища и занятия в лагере не могли идти нормально. В лагерях оставалась только саперная команда. Саперы жили в палатках, окопав их хорошенько и обложив дерном. Они должны были охранять и оберегать лагерь. Пока наводнение не прекратило еще сообщения, туда завозили продовольствие.Командир полка товарищ Ростовцев был неотлучно в лагерях, а в городке поручил распоряжаться всем своему начальнику штаба. В штабе полка назначались красноармейцы в спасательные команды. В первую очередь вызывали желающих. Хотя военный городок и лагерь стояли на высоком месте и были вне опасности, но под угрозой был город и вся Суйфунская равнина, к тому времени тщательно обработанная, уже покрытая чудесной свежей зеленью. На равнинах в поселках оставались люди, которые не успели бы уже выбраться по размытым, залитым дорогам, хотя и знали о приближающейся опасности. Все эти маленькие деревушки в обычное время были отдалены от реки на три – пять километров; лодки колхозников были причалены на реке, и многие из них, вероятно, уже унесло водой.Дождь лил без передышки, и в пять часов вечера бедствие стало очевидным. Переполненный до краев Суйфун выплеснулся из берегов и двинулся в долину, разливаясь по полям, затекая в овраги и образуя в них струи крутящейся воды. Вода несла на себе бревна и дрова, клочки соломы и тростниковые изгороди, крыши и дома, подхваченные плавной и как будто нестрашной водой. Мгновенно оказались залитыми нижние улицы города и равнинные деревушки. На Базарной площади уже работали спасательные команды: ездили на лодках по улицам, вывозили целые семьи и размещали их в школах и кинотеатрах.Полковая спасательная команда уже в три часа дня выехала к берегу Солдатского озера, и оттуда начальник ее сообщил в штаб, что еще трудно добираться до разбросанных на равнине домов, потому что вода над долиной не глубока, только-только поднимает лодки, и спрашивал, ждать ли прибыли воды. В бинокли же видны на крышах домов люди…Андрей позвонил домой.– Я поеду посмотреть, – сказал он, – как там работают наши. Сейчас приказал начать вывозить. Как у вас, все в порядке? – И он положил трубку.За окном настойчиво и неугомонно шумел дождь, по огромным лужам надувались пузыри, – говорят, признак затяжного дождя. В комнатах было сумрачно и печально, и казалось, что там, где люди сейчас все вместе делают общее, нужное дело, хорошо и весело, а здесь себя некуда девать.Уже день кончался, когда под окном послышалось: ступает по воде лошадь, ее приостановил кто-то, спрыгнул на землю и, хлюпая водой, пошел к нам на крыльцо. Я отворила дверь и увидела старшину полковой школы Сухенко. Он шагнул через порог и протянул мне записку. Там, где он остановился, сразу же около сапог натекли лужи.Андрей писал, что вода поднялась достаточно и еще прибывает, вывозят людей с равнины, но люди промокли, озябли, особенно дети. В военном госпитале организован для них приемный пункт, он послал Сухенко в полк с приказанием, чтобы подвезли походную кухню к госпиталю, сварили каши, а меня просит верхней мощеной дорогой пойти в банный корпус госпиталя: там нужны люди. «Непременно надень фуфайку и брезентовый плащ, – писал он, – мне пошли электрический фонарик и папирос…»– А где сейчас папа, товарищ Сухенко? – спрашивала Лена. – Он ездит в лодках?– Нет, – ответил Сухенко, – он руководит всем делом на берегу около госпиталя. Знаешь, где вы всегда катались на коньках.– А вы как проехали в городок?– Верхняя дорога цела, ее никогда не заливает. А если прямо, то не поймешь, на чем и ехать. Водяные лыжи были бы, пожалуй, в самый раз.Быстро собравшись, я подозвала Колбата, который очень просился со мной, надела на него ошейник с портдепешником и вместе с Леной вышла на крыльцо. Лена не боялась оставаться одна дома. Она была крепкая и здоровая девочка, и ее не пугали ни темнота, ни одиночество. Я пожелала ей спокойной ночи, пообещала прислать сейчас же Колбата, и она убежала в дом, закрыв за нами дверь.В брезентовом плаще, с надвинутым на голову капюшоном я пошла к госпиталю, и рядом со мной, натягивая поводок, весело бежал Колбат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34