До вечера было еще далеко, и я решил не ждать Красных Крыльев. Достав из ямы ружье, я взвалил орла на спину и побежал домой.
Как мне хотелось, приплясывая и распевая песни, пройти через весь лагерь! Но я вспомнил ловца орлов Одинокого Человека и поборол свое желание. Спокойно и величественно проходил он меж вигвамов, неся за спиной орла, и я решил следовать его примеру. Все встречные осыпали меня похвалами. Воины останавливали меня и любовались орлиным хвостом. Им очень хотелось его купить, но я сказал, что сейчас не собираюсь его продавать. Наконец, подошел я к своему вигваму, и навстречу мне выбежали моя мать и Красные Крылья, который уже собрался ехать за мной к горе. Вернулась из лесу бабушка, ездившая за хворостом. Увидев орла, она обняла меня и стала выкрикивать мое имя, словно я совершил великий подвиг.
Так начал я ловить орлов. В долине реки Стрела я поймал еще четырех орлов, а потом мы перебрались к Желтой реке и раскинули лагерь у подножия Желтых гор. Эти горы названы были Желтыми много лет назад, когда наше племя нашло здесь желтую землю.
В долине Желтой реки и в горах и на равнинах по обеим ее сторонам водилось много дичи. Выехав на охоту, я убил бизона, оленя и лося и на много дней обеспечил мясом и свою семью и семью Красных Крыльев. Теперь можно было подумать и о ловле орлов. На следующий день я начал рыть яму на вершине высокого лагеря. Через три дня яма и крыша были готовы. Затем я в течение четырех дней постился, на четвертый день вечером потел в «вигваме для потения», а на следующее утро отправился к ловушке, захватив с собой чучело волка, в которое засунул кусок бизоньей печенки.
Когда я уходил из лагеря — шел я пешком, неся на плече волка, — Нипока заскулил: ему хотелось идти со мной. «Не взять ли его?» — подумал я. Услышав мой зов, он бросился ко мне и стал прыгать, стараясь лизнуть меня в лицо. Я прошел через весь лагерь, волчонок бежал за мной по пятам. В свободное время я возился с ним, учил его лежать неподвижно, пока я не свистну, и теперь он слушался меня беспрекословно. Боялся он всех людей, кроме моей матери, бабушки и меня; даже к Красным Крыльям он не мог привыкнуть, хотя старик часто к нам наведывался. Когда кто-нибудь чужой входил в наш вигвам, Нипока подползал ко мне или к моей матери, если меня не было дома, и не отходил от нас, пока гость не уходил из вигвама.
Я взобрался на гору, спустился вместе с Нипокой в ловушку и заложил палками и травой дыру, в которую пролез. Расстелив на земле одеяло, я велел волчонку лечь, и он скоро заснул, но спал недолго. Вдруг я увидел, как он поднял голову и потянул носом воздух, потом вскочил и шерсть на спине его встала дыбом. Беспокойно переминался он с ноги на ногу, посматривая на стены ловушки, словно хоте отсюда удрать. Я вспомнил, что точно так же волнуется он, когда кто-нибудь подходит к нашем вигваму. «Он почуял запах человека, и этот человек — мой враг», — подумал я. Все наши охотники знали, что я подстерегаю орлов на вершин этой горы, и не стали бы меня тревожить.
Схватив ружье, я встал, осторожно раздвинул палки и высунул голову из ямы. Я забыл сказать, что горный хребет порос лесом, но ловушка находилась на открытой поляне. По этой поляне ползли н четвереньках два человека, прячась в высокой траве; шагов пятьдесят отделяло их от меня. Медленно-медленно поднял я ружье, прислонил ствол к краю настила, прицелился в человека, которы полз впереди, и выстрелил. Человек вскрикнул, вскочил, поднял обе руки и упал на спину; товарищь его тоже вскочил, посмотрел на убитого и обратился в бегство. Он скрылся в лесу раньше, чем я успел снова зарядить ружье; я заметил, что ружья у него не было — в руках он держал лук и щит.
Я почти не сомневался в том, что убил враг наповал, но все же не хотел рисковать. Нипока царапал мне когтями ногу, ему хотелось выбраться из ямы: он знал, что после выстрела всегда достается и на его долю кусок мяса. Зарядив ружье, я взял. волчонка на руки и выпустил его на волю; он отбежал на несколько шагов, потом остановился, пес тянул носом воздух и повернулся к ловушке.
Человек, скрывшийся в лесу, был не опасен, так как стрелы его не могли до меня долететь. Я вылез из ямы и, стоя на четвереньках, посмотрел на рас простертого воина. Кусты заслоняли его от меня и я мог разглядеть только ноги, обутые в мокасины Тогда я встал и увидел, что враг мой лежит на спине, вытянув одну руку. Он был мертв — в этом я не сомневался. Подбежав к нему, я схватил его лук и колчан из шкуры выдры, снял висевшую у него за спиной коробку с боевым нарядом и поднял щит, лежавший в кустах. Убитому было зим тридцать, и я заметил, что он очень красив. Волосы его были заплетены в косы, а на макушке подстрижены. Я слыхал, что так причесываются индейцы из племени кроу.
Я не знал, как очутились здесь эти двое, и принял их за разведчиков, высланных большим отрядом кроу, который находился где-нибудь неподалеку и вот-вот выйдет из леса. Захватив вещи убитого воина, я побежал домой и на полпути встретил охотника из нашего лагеря. Когда я рассказал ему о происшествии на горе, он предложил мне сесть на его лошадь. Прискакав в лагерь, мы оповестили воинов о том, что в окрестностях рыщет военный отряд кроу. Нипока, не отстававший от меня, вбежал в наш вигвам и спрятался за моим ложем; его испугала суматоха, поднявшаяся в лагере.
Я отдал матери трофеи и рассказал о встрече с кроу. Потом я ускакал с нашими воинами. До поздней ночи рыскали мы по равнинам, но не нашли никаких следов кроу. Бесследно скрылся и тот воин, который убежал от меня в лес. На обратном пути я взял чучело волка, так как твердо решил никогда больше не ловить орлов на этой горе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33