Я знал, что они покидают эти края. Потеряв надежду найти меня, они продолжили путь. Шли они войной на племена, жившие по ту сторону гор.Я вернулся к женщинам.– Отряд ушел отсюда, – сказал я им.– Как? Ты опять видел этих шестерых? – удивилась Сюйяки.Я объяснил, что дозорный вызвал их из рощи, и они двинулись к верховьям реки. Она сказала, что это новый знак – боги с нами.Много дней назад, когда мы шли речной долиной, я заметил маленький островок на реке, неподалеку от древней ловушки бизонов. Я предложил женщинам перебраться на этот островок и устроить там нашу стоянку. Старухам мой план понравился, и мы тотчас же отправились в путь. Островок находился неподалеку от берега, река здесь была мелкая, и мы перешли ее вброд. Остров густо зарос кустами, а в центре его раскинулась тополевая роща. Трудно было найти более безопасное место для нашей стоянки. Отряды воинов не прячутся на островах, если нет поблизости утеса или горы, откуда караульный обозревает окрестности. Здесь же берега реки были низменные.Мы были так голодны, что ночью почти не спали. На рассвете я взял лук, стрелы и ружье и пошел к дальнему концу острова искать дичь. Вскоре на южном берегу показались три лося. Они пришли на водопой, и я надеялся, что, утолив жажду, они захотят отдохнуть на островке. Я не ошибся. Они напились и вброд перешли рукав реки, отделявший берег от островка. Вышли они на маленький мыс неподалеку от зарослей, где я спрятался.Я был рад, что не придется стрелять из ружья. Мне не хотелось громким выстрелом будить всю долину. Положив ружье на землю, я взял стрелы и лук и пробрался сквозь кусты к узкой тропинке, по которой должны были пройти лоси. Ждать мне пришлось недолго. Лоси гуськом вышли на тропинку; они мотали головами, стараясь не задеть за острые сучья и ветви и не исцарапать новых нежных рогов.Я спрятался за дерево у самой тропы; когда первый лось поравнялся со мной, я выстрелил, и стрела вонзилась между ребер. Я взял еще одну стрелу и ранил второго лося, но третий обратился в бегство раньше, чем я успел натянуть тетиву. Однако первые два лося были ранены смертельно: я слышал, как они бились в зарослях. Когда я подошел к ним, они уже не дышали. Я позвал женщин, и мы быстро содрали шкуры с животных и разрезали мясо на длинные полосы. Питаки тотчас же начала скрести ножом одну из шкур, приготавливая для меня одеяло.Мы разложили костер из тополевой коры, которая почти не дает дыма, зажарили ребра лося и сытно поели. После полудня я помог женщинам построить вигвам из кольев, веток, коры и травы. Теперь мы могли разводить костер в этом вигваме, не опасаясь привлечь врагов. Все мы работали не покладая рук, так как знали, что на островке нам придется прожить много дней.На следующий день я предполагал спрятаться неподалеку от ловушки и следить за стадами бизонов, приходящих на водопой, как велел мне сокол. Но вечером Питаки убедила меня изменить этот план.– Брат, – сказала она, – времени у нас еще много, ты успеешь открыть тайну зазывателя, а я не могу не думать о лошадях, которых ты мне подарил. Конечно, они мирно пасутся в ущелье, но я боюсь, как бы у тех четырех, на которых ты надел путы, не были повреждены ноги. Пойди туда и надень путы на других лошадей.– Правду ты говоришь, – ответил я. – Сделай новые путы, а завтра, на рассвете, я отправлюсь в дорогу.Задолго до рассвета я взял ружье, немного мяса и покинул островок. Направлялся я к Столовой горе, тускло маячившей в лунном свете. Я шел быстро и ни разу не останавливался. Было около полудня, когда я спустился в маленькое ущелье. Лошади паслись на южном берегу речонки; увидев меня, они захрапели и обратились в бегство. Я пересчитал их; пропала одна лошадь – одна из тех, на которых я надел путы. За эти несколько дней животные одичали, и мне не сразу удалось их поймать. Путы не повредили ног лошадям, но все-таки я их надел на других лошадей. Потом я отправился на поиски пропавшей лошади. Вскоре я нашел ее на берегу речонки; половина ее была съедена, а на земле я увидел следы огромных медвежьих лап.Я должен был или убить этого медведя, или увести лошадей из ущелья. Если я оставлю их здесь, лошади, на которых надеты путы, будут съедены. Я решил помериться силами с медведем. Не велик подвиг – охотиться на гризли, имея в руках одно из тех ружей, какими пользуетесь теперь вы, белые. Ваше ружье стреляет несколько раз подряд, а у меня было курковое ружье. Я знал, что, если первая пуля не убьет гризли, он меня растерзает раньше, чем я успею снова зарядить ружье. Для меня гризли был не менее опасным противником, чем воин враждебного племени. Долго я колебался. Наконец я зарядил ружье, спрятался в кустах, в сорока шагах от мертвой лошади, и стал ждать.Гризли пришел, «когда начало смеркаться. Выйдя из зарослей, он направился к мертвой лошади. Величиной он был с самку бизона, но, конечно, гораздо ниже. Он шел смело напрямик; черные медведи осматриваются по сторонам, пока не убедятся, что опасность им не угрожает, но гризли никого не боится. Подойдя к мертвой лошади, он разгреб лапами траву и ветки, которыми покрыл свою добычу, потом оторвал большой кусок мяса от бедра и стал его пережевывать. Воспользовавшись тем, что он стоит неподвижно, я прицелился в правое его ухо и выстрелил. Гризли упал как подкошенный; пуля пронзила ему мозг, но он долго еще содрогался, словно хотел подняться и растерзать того, кто причинил ему боль.Когда жизнь покинула его, я подошел к нему и принес его тело в жертву Солнцу. Себе я взял только когти и узкую полоску меха; в нее я хотел завернуть священную трубку, которую надеялся со временем приобрести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36