MAGAZINE-ROL 1995
Аркадий Инин
Секс как таковой
* * *
Когда забеременела отличница Люся Кудряшова из пятого класса "Б",
педсовет школы N 13 решил: пора! Пора наконец решительно начать в школе
сексуальное воспитание. Пора открыть глаза нашим детям на то, что мир
делится не только на угнетателей и угнетенных, не только на коммунистов и
беспартийных, не только на передовиков и отстающих и даже не только на
отличников и двоечников... Нет, пора уже объявить детям во всеуслышание,
что мир делится еще и на мужчин и женщин.
Конечно, нельзя сказать, чтобы в этом направлении в школе уж вовсе
ничего не предпринималось. Отнюдь, в начале учебного года был даже
приглашен для встречи со страшеклассниками профессор-сексолог. Потом в
учительской он с восторгом сообщил, что узнал на этой встрече много
интересного и неожиданного.
Но все же это мероприятие было скорее случайным, чем планомерным, и
касалось, так сказать, вопросов технологии, интимных подробностей и
медицинских рекомендаций. А на сей раз педсовет школы справедливо решил
начать с азов, с глобального рассмотрения секса как такового - верного
спутника, боевого товарища великой и светлой любви. Выполнить эту непростую
задачу педсовет поручил, конечно, тем, кто ближе всех к своим подопечным -
классным руководителям.
Руководитель седьмого "А" Сергей Павлович Васин в этот вечер долго не
ложился спать. Дождавшись, пока жена Анна Ивановна, домыв посуду и прочитав
в "Огоньке" кошмарную статью об организованной преступности, наконец,
забылась тревожным сном, Сергей Павлочич включил настольную лампу, положил
перед собой чистый лист бумаги для конспекта грядущей беседы, вывел первую
строчку: "ДОРОГИЕ РЕБЯТА, В НАШЕМ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ СЕКС КАК
ТАКОВОЙ..." и задумался.
Что же дальше?
Сергей Павлочич имел большой педагогический стаж. И стаж этот
подсказывал ему, что самыми успешными, самыми доходчивыми для детских душ
были уроки, пропущенные через душу учителя, освещенные и согретые его
собственным жизненным опытом. Несомненно, и теперь следовало поступить так
же.
Сергей Павлович покосился на уткнувшуюся носом в подушку голову жены в
стальных бигудях, вздохнул и начал вспоминать свою сексуальную жизнь.
Вспомнил Васин первую ночь с Анной Ивановной. Вернее, тогда еще юной
Анечкой, а еще вернее даже не ночь, а вечер - новогодний вечер в
студентческом общежитии, где они проживали оба, но, естественно, в разных
комнатах. У него - соседи, у нее - соседки, остаться было невозможно. Но
пламенное чувство первой любви мощным магнитом тянуло их друг к другу и
вот, в новогоднюю ночь, утянуло на чердак общежития. И были страстные
поцелуи и жаркие объятия, и были ее стыдливые уверения "ты меня не будешь
уважать после этого" и его жуткие клятвы "буду уважать еще больше", и была
долгая борьба, и когда у него уже не было никаких сил, она наконец отдалась
ему - там, на чердаке, в антисанитарных условиях. После этого Анечка три
дня плакала, еще три дня избегала встреч с ним, а еще через три дня они
подали заявление в ЗАГС...
Вспомнил Васин, как жили они потом в коммунальной квартире, в одной
комнате с его мамой и дедушкой. По ночам мама тихонько сопела, дедушка
громко храпел, а Аня плакала и уверяла его, что родственники не спят, а
лишь притворяются, чтобы не мешать молодоженам, а он уверял ее в обратном,
и она сдавалась уже под утро, и они предавались бестолковому и краткому
процессу, думая лишь об одном: как отвратительно скрипит это проклятое
креслокровать...
Вспомнил Васин, как у них появилась уже своя собственная квартира -
шикарная, однокомнатная, совмещенный санузел и сын Коля на раскладушке.
Ребенок был нервный, просыпался от каждого шороха, не говоря уж... Так что
заниматься сексом или, как прочла Анна Ивановна в плохом переводе одного
зарубежного романа - "делать любовь", по ночам не удавалось. А днем оба на
работе. Значит, оставались только воскресенья. Сыну Коле выдавали деньги на
кино. И было большой удачей, когда фильм оказывался двухсерийным. Однако
если кино крутили скучное, Коля мог и сбежать пораньше, так что они с
дрожью ожидали его стука в дверь в самый волнующий момент. А когда Николай
подрос и получил свой ключ от квартиры, так они и вовсе бросили "делать"
эту нервную "любовь"...
Вспомнил Васин еще... А чего же, впоминать. Так все! Вот он и
вспомнил: санаторий в Сочи, темная ночь, крупные звезды, запах магнолий, и
Кира Львовна - тоже учительница, очень серьезная, в роговых очках, но с
какой-то дьявольской косинкой в черных удлиненных очах. Они бродили по
пляжу, одобряли прогрессивный метод Сухомлинского, осуждали школьную
процентоманию и сами не заметили, как цивилизованный пляж закончился, как
начались какие-то дикие валуны и галька, как лица их сблизились, как их
руки сплелись, как звезды опрокинулись над их головами... и как затем
вместо звезд их осветили три острых луча фонарей наряда по охране
государственной границы с собаками. Кира уехала утром. А ему не настучали
по месту работы только потому, что он выпил с главврачом санатория бутылку
марочного коньяка и помог сделать контрольную по химии старшей
медсестре-заочнице фармацевтического института...
А еще вспомнил Васин... Нет, больше вспоминать было нечего. Вернее,
то, чего еще было вспоминать, это уже вовсе вспоминать не хотелось!
Сергей Павлович снова вздохнул, опять покосился на ощетинившуюся, как
противотанковый еж, стальными бигудями голову жены, взял лист конспекта
грядущей беседы и к уже написанному "ДОРОГИЕ РЕБЯТА, В НАШЕМ
СОЦИАЛИСТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ СЕКС КАК ТАКОВОЙ" добавил всего два слова "НЕ
ПРИВИЛСЯ".
1 2