Именно тут, когда он указал на эти следы, Северный Орел заговорил искренне и страстно, обнаружив такое ораторское искусство, какому Тони мог только позавидовать. Словно вдохновение охватило юного краснокожего, слова потоком лились из его уст, потом в голосе его зазвучала печаль, и он сделал заключение:— Все равно они уже никогда не вернутся, наши великаны бизоны, на которых охотились и мой отец, и мой дед. Они все ушли. Ушли далеко, в другие земли, потому что им не понравилось отношение бледнолицых. Иногда по ночам мне снится, что я слышу топот их тысяч копыт по бизоньей тропе, вижу их рога, задранные вверх, словно трава прерий на сильном западном ветру. Но сейчас от них остались одни привидения. Они уже никогда не придут. Я долго ждал, очень долго, много дней смотрел на их следы, смотрел и смотрел, но они не пришли. Никогда уже они не придут.Тони молчал. А что мог он сказать? Он только понимающе кивал головой и крепко прикусил нижнюю губу, будто ему приходилось что-то скрывать, но он сам не знал, что. И ему тоже пригрезились бегущие бизоны и так захотелось увидеть хоть одно из этих великолепных животных, проносящихся на фоне травы и неба. Но Северный Орел был прав — бизоны ушли навсегда.Только Тони почувствовал, что седло ему слегка натирает, как, указав рукой на юго-запад, молодой индеец сказал:— Там типи моего отца.И через каких-нибудь пять минут оба уже спешились и ступили на землю вождя. В дверях типи появилась женщина, а за нею трое детей. В нарядных национальных одеждах она была очень красива. Щеки ее были накрашены блестящей темно-красной краской, а пробор в волосах — ярко-оранжевой. Обратившись к ней, Северный Орел быстро-быстро заговорил на языке черноногих. Она, не задумываясь, ответила. И тогда юноша сказал просто:— Это моя мать. По-английски говорить она не умеет, но приветствует тебя и просит передать, что ее сердце для тебя открыто.Тони, приподняв кепи, пожал ей руку. Женщина бесшумно откинула шкуру, служившую дверью, и жестом пригласила его войти. На какой-то миг он подумал, что все это сон. Типи и снаружи было на редкость красиво — с расписными стенами, на которых было изображено много солнц и разных планет, а также лошадиные и волчьи головы, однако внутреннее убранство свидетельствовало о таком богатстве, что Тони просто онемел от изумления. Само типи было не менее тридцати футов в диаметре и стояло на чистой, сухой коричневой земле прерии, которая, в свою очередь, была застелена шкурами различных животных — светло-бурого медведя, лисицы, степного волка и барсука. С опорных шестов свисали костюмы из прекраснейшей оленьей кожи, кожаные ноговицы, рубашки, мокасины, и все это было расшито и украшено с настоящей роскошью. Еще там были кожаные ягдташи, кожаные кисеты, ружейные чехлы с вышивкой и кроличьи накидки. Не менее дюжины костюмов украшала бахрома из горностаевых хвостов на рукавах и на отворотах ноговиц. Сбоку на полу лежала стопка разноцветных шерстяных одеял, штук двадцать, не меньше, и целая гора пушистых звериных шкур; рядом была сложена пирамида из бизоньих рогов и свернутых лассо, знаменитых индейских лассо, свитых из травы и сухожилий, чтобы арканить рогатый скот и лошадей.Все имущество этого типи в Нью-Йорке стоило бы тысячи долларов. И в памяти Нортона на мгновение возник пассажир поезда, предлагавший жалкие два доллара Спящему Грому за его головной убор из орлиных перьев. Ничего удивительного, что проводник посмеялся над этим.Тут в типи вошел Северный Орел и спросил, не хочет ли Тони пойти посмотреть рогатый скот на ближайшем пастбище. Конечно, Тони изъявил желание. Ничего подобного он в жизни больше не видел. На пространстве в целую милю перед ним кишело море блестящих рогов и гремящих копыт. Казалось, вся эта пестрая масса уплывает прямо в небо. Это было целое богатство, такое вот стадо, и Нортон испытал странный восторг от неожиданной мысли, что он и его родители, путешествующие в дорогом пульмановском вагоне и живущие в большом городе, просто бедняки по сравнению с этим тонким юношей из племени черноногих, играющим роль хозяина с естественной мягкостью человека, совершенно свободного и неиспорченного.День выдался очень теплый, поэтому ужин приготовили на открытом воздухе. Северный Орел показал Тони, как разжигать огонь на степном ветру: под укрытием типи с подветренной стороны между двумя шестами под поперечиной, на которой висит над огнем чайник. Главной едой индейцев были вареная говядина, крепкий черный чай и пресная лепешка. Но ради гостя зажарили уйму вкуснейших грибов. Сами индейцы редко едят их, а Тони с легкостью проглотил несколько порций.После ужина Северный Орел опять пригласил Тони в типи и показал чудесные вышивки и орнаменты, сделанные на оленьих шкурах. Тони был в восторге и даже не поскупился ради этого часами драгоценного сна. И все-таки непривычно долгая прогулка верхом, свежий воздух и обильный ужин — все, вместе взятое, одолело его приподнятое настроение, и он рад был сразу после захода солнца одновременно со всеми «приготовиться ко сну».«Приготовиться ко сну» означало раздеться, завернуться в полосатое индейское одеяло и лечь на груду волчьих шкур, мягких, как пуховая перина, серебристых, как облака, поближе к незавешенной двери.Ночь серой вуалью окутала прерию, взошла поздняя луна и бледными лучами коснулась ровной пустынной поверхности земли. Через открытую дверь Тони наблюдал величественную пустынность и уединенность, разлившуюся над прерией. Все было прекрасно, и он почувствовал такую любовь к этому миру, словно тот принадлежал по рождению ему, а не спящему рядом с ним юноше из племени черноногих, унаследовавшему этот мир от своих предков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53