* * *
... Скверно будет, если в разговор отца с Александрой Антоновной ввяжется Клара Сергеевна. Эта все припомнит. И стекло, которое Андрей на спор разбил кулаком, и книжки, которые он читал во время уроков, и киноварь, которую стащили в химическом кабинете, чтобы выпарить из нее ртуть...
Андрей мысленно начал перебирать все, что случилось с начала учебного года. Оказалось так много, что он удивился.
Неужели есть люди на свете, которые не получают замечаний, все у них шито-крыто, без сучка, без задоринки?
Не может быть на свете таких людей. Впрочем... а Мишка Перельман? Вот у кого все будет нормально в жизни. С первого класса его ставили всем в пример. На любой вопрос учительницы он тянул руку вверх. Всегда все знал. На собраниях выступал долго и толково и всегда по существу. Был инициатором многих хороших дел. Например, предложил вести классную летопись, чтобы потом, когда все станут солидными людьми, собраться как-нибудь в школе и почитать вслух записи и посмотреть фотографии. Летопись вели полтора года, пока ее кто-то не похитил. Искали - кто, но не нашли. Занимался он живописью. Ходил за город с полированным этюдником "на пейзажи", но рисунки почему-то не особенно любил показывать.
И в музыкальной школе учился. На вечерах самодеятельности играл на рояле, красиво и плавно вскидывал руки над клавишами, кланялся публике с достоинством, слегка наклонив голову, и потом резким кивком отбрасывал волосы со лба.
В математическом кружке прочитал доклад о Лобачевском, высоко оцененный Кларой Сергеевной. В литературном прославился очерком о школе.
Правильный человек Мишка. Куда его ни поставь, везде он будет на месте и всегда впереди всех. "Наша надежда", - говорит о нем Александра Антоновна.
Вот еще Лида Звонарева. Чистенькая, накрахмаленная, отутюженная. Открой любой учебник в каком хочешь месте, начни спрашивать, - она все назубок, не собьется ни разу. Контрольные на одни пятерки. Если на доске пишет - каждую букву вырисовывает, стирать потом жалко. А если вызовут с места, отвечает не задумываясь, четко, будто читает. Отвечает и смотрит на учителя бледно-голубыми фарфоровыми глазами,
"Лидка! - кричат девчонки на перемене. - Ты читала "Всадника без головы"?" - "Не читала, - трясет головой Лида. - Некогда мне! Отстаньте!"
"Наша труженица", - говорит о ней Александра Антоновна.
А о нем, об Андрее Степушкине, говорят только в тех случаях, когда в классе происходит что-нибудь не совсем обычное. Он, конечно, не надежда школы и не труженик, а наоборот... И на собраниях выступает не он, а о нем... Плохо. Ой, как все плохо!
Почему несчастья похожи на снежный ком? Катится сначала маленькое, с кулак, и с каждым оборотом на него налипают все новые. Не успеешь оглянуться гора над тобой. Нависла, вот-вот обрушится.
В коридоре тихо скрипнула дверь. Это мать кончила возиться на кухне, пошла спать. Теперь до утра не выйдет из своей комнаты. А отец, наверное, храпит вовсю. Он рано укладывается и спит непробудно. Выстрелить можно в комнате - не проснется.
Андрей полежал еще полчаса, чтобы все успокоилось в доме. Потом опустил ноги на пол и сел на кровати.
Темнота комнаты была наполнена чуть слышными звуками: шелестом, вздохами, неясным бормотаньем.
"Ветер на дворе, - подумал Андрей. - Это он водит веткой сирени по стеклу".
Нащупал под подушкой фонарик, включил его и прикрыл ладонью.
Сунул ноги в тапочки, бесшумно прокрался в коридор, подставил к стене табурет, взял фонарик за проволочную петлю зубами, влез на шкаф и осторожно поднял крышку люка.
Холодом окатило плечи и голову. Он поежился. Это дыханье Большого Космоса касалось Земли через десятки километров атмосферы.
Привычно, без скрипа опустил за собой крышку и, освещая путь фонариком, прошел к установке.
Часовой механизм, подготовленный к монтажу, лежал у основания опорной штанги "Космоса Первого".
Можно было начинать.
* * *
На большой перемене, когда Андрей, удобно устроившись за своей партой, просматривал свежий номер журнала "Техника - молодежи", в класс ворвался Венька Окулов.
- Степушка! Твой отец в школу пришел! В нижнем коридоре с Александрой Антоновной стоит. И наша физичка там.
- Ну и что? - как можно спокойнее спросил Андрей.
- Разве ты не хочешь папана увидеть?
- Я его каждый вечер вижу, - сказал Андрей, закрывая журнал и засовывая его в портфель. - Что дальше?
- Они там ему что-то рассказывают, руками размахивают, наверное, на тебя наговаривают... - Венька зажмурился и покрутил головой.
- На меня нечего наговаривать, - сказал Андрей и рванул портфель из парты.
- Куда? - спросил Венька.
- Тут недалеко. Дело есть, - сказал Андрей и вышел из класса.
Так.
Тучи на горизонте сгустились.
Вечером ударит гроза.
Отец, конечно, пальцем его не тронет. Хуже. Будет молчать дней десять. Будет не замечать за столом и проходить мимо, будто Андрея вообще нет дома. Мать будет тихо плакать на кухне и смотреть на него грустными покрасневшими глазами, как на человека, осужденного на вечную каторгу.
Какая тоска!..
Если бы только можно было выйти в Пространство и не вернуться!
Улететь к горячему голубому Альтаиру в созвездие Орла и навсегда позабыть все земные дрязги и неурядицы...
Он спустился по черной лестнице и мельком заглянул в нижний коридор.
Отец стоял у окна рядом с Александрой Антоновной, а напротив них с классным журналом под мышкой - раскрасневшаяся Клара Сергеевна.
Андрей быстро проскочил тамбур, перебежал двор и махнул через низкий кирпичный забор на улицу.
Плевать он хотел на два оставшихся урока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23