— Это было смешно, — заметил он, брызгая слюной, — когда белый человек становился бизоном.Не дожидаясь ответа, он отвернулся. Но Трепыхающаяся Птица видел, что Ветер В Волосах не мог сдерживать душивший его смех, и плечи индейца подрагивали в такт его хихиканью.Это было смешно. Меткий Глаз, ползающий на коленях и приставивший руки к голове, изображая рога. И это одеяло. Одеяло, засунутое под рубашку, которое должно было означать горб.«Нет, — улыбнулся сам себе Трепыхающаяся Птица, — нет ничего более странного, чем белый человек». VII Лейтенант Данбер расстелил тяжелую шкуру поверх своей койки и изумился.«Я никогда не видел бизона», — думал он, исполненный гордости, — «а уже имею его шкуру». Он с почтительностью сел на край кровати, потом откинулся на спину и раскинул руки поперек мягкого, густого меха. Данбер приподнял один край, свисающий с кровати, и посмотрел, какова выделка. Он прислонился лицом к меху и остро почувствовал запах дикого животного.Как стремительно могут измениться обстоятельства! Несколько часов назад он был повержен, раздавлен, почва уплывала у него из-под ног. А сейчас он строго парил.Внезапно по его лбу пробежало облачко огорчения. Некоторые его поступки, например, изображенный им бизон, могли перейти все границы разумного. И ему казалось, что он смог бы добиться словами большего, возможно, намного большего.Сомнения недолго одолевали его мысли. Когда он распластался на измятой, огромной шкуре, он не мог изменить случившегося, но мог быть удовлетворен своей первой встречей с индейцами.Данберу понравились оба визитера. У одного из гостей были мягкие, полные достоинства движения, и ему лейтенант импонировал больше. От него исходила какая-то внутренняя сила, было что-то в его миролюбивости, терпеливости, которые он не стеснялся проявлять. Он был спокойным, но отважным. А второй, в руки которого Данбер передал женщину, показал свой горячий темперамент. Его вряд ли можно было чем-нибудь одурачить. Однако он показался лейтенанту очаровательным.И шкура. Они преподнесли ее в дар хозяину. Шкура действительно была великолепна.Лейтенант Данбер еще раз проиграл в памяти все события прошедшего дня, расслабившись на своем замечательном подарке. В его голове, которую наполняли сейчас свежие мысли, не было места для еще одной, не менее важной. Он был не склонен заглянуть правде в глаза, чтобы понять причину своей эйфории.Он привык жить один в Форте, и неплохо проводил время, разделяя его с лошадью или с волком. Данбер проделал огромную работу по восстановлению Форта. Все это делало его присутствие здесь нужным. Но ожидание и беспокойство поднимались время от времени, собираясь в нем, как грим в морщинах, и тяжесть этого груза была значительна.Сейчас вся напряженность рассеялась. И этим Данбер был обязан двум почти первобытным людям, языка которых он не знал, которые выглядели совершенно необыкновенно. Никогда в жизни Данберу не приходилось видеть такое. Люди, чье существование и привычки были столь чужды лейтенанту.Сами того не желая, они оказали большую услугу лейтенанту Данберу своим визитом. Причиной эйфории лейтенанта могло служить и освобождение. Освобождение от себя.Он больше не был одинок. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ I Май, 17, 1863Я ничего не заносил в эту тетрадь много дней. За это время произошло столько событий, что я затрудняюсь определить, с которого начать.Индейцы являлись с визитами по трем различным причинам, сильно отличающимся одна от другой. И я не сомневаюсь, что этих посещений будет еще больше. Всегда одни и те же двое в сопровождении еще шести или семи других воинов. (Я уверен, что все эти люди — воины. Я пока еще не встречал людей, которые не были бы бойцами).Наши встречи были дружелюбны, хотя было сильно затруднено общение из-за языкового барьера. Насколько я мог заметить, язык этих людей разительно отличается от того, на котором говорю я сам. Я все еще не знаю, какому племени они принадлежат, но подозреваю, что это одно из племен сиу. Я уверен, что слышал не один раз слово, по звучанию очень сходное со словом «дакота».Я знаю имена моих визитеров, но не могу научиться произносить их правильно. Я нашел их соответствующими характеру. Сами индейцы тоже очень интересны. Они отличаются друг от друга как день и ночь. Один — исключительно пылкий, и нет никаких сомнений, что он предводитель. Его телосложение (которое достойно описания) и его угрюмость и подозрительность, должно быть, делают его грозным воином. Я искренне надеюсь, что мне никогда не придется драться с ним, в противном случае этот бой будет иметь для меня слишком тяжелые последствия. Этого парня, чьи глаза довольно близко посажены, тем не менее, можно с уверенностью назвать привлекательным. Он сильно завидует мне из-за лошади, и никогда не прерывает меня, если речь идет о Киско.Мы беседуем в основном при помощи жестов, этой пантомимы, которую оба индейца начали первыми исполнять руками. Но разговор идет медленно, и большинство наших совместных усилий оканчивается неудачей. Быстрых успехов в общении мы достигаем гораздо реже.Одна «ситуация» была чрезвычайно затруднительна, когда речь зашла о сахаре в его кофе. Но она длилась недолго, вскоре все выяснилось. К счастью, я не взял сахар. Ха! «Ситуация» (как я назвал ее) все же возникла, несмотря на молчаливость индейцев, довольно похожая на ту, когда король какой-нибудь улицы, хулиган, посредством своей физической доблести добивается уважения у своих друзей. Проведя в детстве на улице среди мальчишек определенное время, я показал этому воину свое уважение таким же способом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102