– Я поражен, Марлен: я недооценивал твоего богатства.
– О, дорогой друг, ты еще не видел всего. И я не чувствую себя одинокой среди этого великолепия, потому что предоставляю его и другим…
– Кому, Марлен?
– Каждому, кто помогает мне исполнять мои желания; но, впрочем, ты увидишь сам.
Они подошли к мраморной лестнице, ведущей вниз, выложенной красным ковром и украшенной мраморными статуями амуров. Внизу их ждал слуга, незнакомый еще Швилю, высокий негр в красной ливрее, коротких панталонах и белых шелковых чулках. Негр низко поклонился Марлен и отодвинул в сторону тяжелую портьеру.
При появлении Марлен и ее спутника двадцать пять человек встали со своих мест. Первое, что бросилось в глаза Швилю, было то, что все мужчины так же, как и он, были в безукоризненных фраках. Кроме того, присутствовали еще три дамы в элегантных вечерних туалетах.
– Добрый вечер, господа, – приветствовала их Марлен, и, поздоровавшись, все снова заняли свои места.
Этот зал не был так велик, как остальные наверху, но обстановка его ничем не уступала предыдущим. Весь зал был выложен раковинами, а в каждой раковине посредине был помещен кристалл, переливавшийся при свете лампы бесчисленными огнями. Окинув взглядом обстановку, Швиль обратил все свое внимание на присутствующих. Он был чрезвычайно удивлен, увидев здесь столько интеллигентных, даже аристократических лиц. Это приятное разочарование сделало его сопротивление Марлен просто смешным. Давно уже ему не приходилось бывать в таком изысканном обществе. Бессознательно он бросил в сторону Марлен благодарный и признательный взгляд, на который она ответила обрадованной улыбкой.
Марлен села на кресло, походившее на трон, и пригласила Швиля сесть рядом с ней на втором кресле поменьше. Все присутствующие следили за ее движениями почтительными и серьезными взглядами. В этот вечер Марлен была одета в черное; на ней было совсем скромное платье. Может быть, она нарочно выбрала его, чтобы сдержанной простотой подчеркнуть громадный изумруд, висевший у нее на шее на тонкой платиновой цепочке.
– Друзья, – начала Марлен, – я рада приветствовать вас и представить вам нового брата.
Она украдкой скользнула взглядом по лицу сильно побледневшего Курта и после небольшой паузы продолжала:
– По газетам вам хорошо известно имя Курта Швиля, человека, избегнувшего смерти; очутившись среди нас, он с нашей помощью желает вернуться к жизни. Для него не существует иного мира, кроме нашего: на всем земном шаре он нигде не найдет такого понимания, как среди нас, потому что в нашей среде нет места предательству, ибо наши судьбы навсегда и неразрывно связаны вместе. Наш новый друг должен будет признать нашу власть. У него нет никакого другого выхода, ибо единственным путем, оставшимся ему, если он не пойдет вместе с нами, – будет путь к виселице. Тот, кто отказывается от нашей дружбы и защиты, наказывает сам себя. Мой дорогой друг, – теперь она обращалась только к Швилю, – вы должны доверять всем этим людям так же, как и мне. Присутствующие здесь происходят из всех стран мира. Если вы когда-нибудь очутитесь в тяжелом положении, из которого не сможете выбраться своими силами, то вспомните о них. Вы видите здесь только избранных из моей громадной армии. А вы также, дорогие друзья, – обратилась она к залу, – должны всегда помогать брату и словом, и делом.
Громкие аплодисменты раздались в ответ на ее слова. Она приветливо улыбнулась и продолжала:
– Теперь я представлю вас новому другу. Присутствовавшие поднялись и подошли ближе.
– Доктор Том Синклей, – представила Марлен высокого, красивого человека.
– Профессор Микеле Рубелли.
– Скульптор ван дер Энде.
– Баронесса Нейланд.
– Коммерции советник Губерт Клингер.
– Композитор Альфред Бусанти.
Швиль пожимал одну руку за другой. Все они были тщательно выхолены. У многих пальцы были унизаны драгоценными кольцами. Насколько позволяло краткое приветствие, он внимательно вглядывался в лица, сохранявшие вежливое равнодушие. Многие характерные лица привлекли его внимание.
После того, как он поздоровался со всеми, Марлен дала негру знак, и тот отодвинул в сторону широкие двери в стене, которые Швиль до сих пор не заметил. За ними видна была комната, выдержанная в голубых тонах. Все присутствовавшие заняли места за длинным столом. В изобилии поданное вино и изысканные блюда все более и более поднимали настроение гостей, пока их веселость окончательно не прорвалась. То здесь, то там слышался звонкий смех и непринужденные разговоры. Немецкий, французский, итальянский, русский, английский и испанский языки слышались вперемешку. Марлен тоже, по-видимому, чувствовала себя очень хорошо, она много пила и от души смеялась над остротами своих соседей, бросая ободряющие взгляды в сторону тех, кто еще не пришел в должное настроение. После ужина на стоявшие вдоль стены маленькие столики был подан кофе. Несколько гостей поднялись на небольшую эстраду, на которой стоял рояль и другие инструменты, и вскоре волшебные цыганские мелодии Сарасате раздались в зале. Одна из присутствовавших дам исполнила вальс Шопена. Ее сменил господин, продекламировавший по-немецки отрывок из «Фауста». Потом слово взял скульптор, вызвавший своей мимикой и юмором всеобщий смех.
Швиль сидел, совершенно озадаченный, каждый, кто выступал на маленькой эстраде, был действительно подлинным артистом. Курт чувствовал странное волнение. «Так вот как выглядят «Бесстрашные», – думал он. Он совсем иначе представлял себе этих людей: со сжатыми кулаками, следами шрамов, с низкими лбами и сильными бицепсами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46