Чем ближе к стене рифа тем, старина, безопасней».
Я точно помнил эти его слова, произнесенные с похвальбой в баре «Лорда Нельсона». Любой другой, из немногих прошедших через Пушечный Риф, хвастался бы так же. «Никакой якорь там тебя не удержит, приходится налегать на весла, чтобы удержаться на месте – омут там бездонный, а горбыли просто отменные. Однажды я вытащил четыре рыбины, и самая мелкая весила триста фунтов. Мог бы поймать и больше, да время поджимало. В Пушечном Проломе не задержишься более двух часов после прилива – вода так и уходит, будто из моря вытащили какую-то пробку. Выходить нужно тем же путем, что и пришел, только приходиться сильнее уповать на Господа – на борту почти тонна рыбы, а под килем не будет и десяти футов. Есть и другой выход, через узкий пролив дальше в рифе. Но об этом я лучше промолчу. С меня хватило одного раза».
И вот теперь мы шли прямо к Пролому. Джимми вел нас точно на его середину.
– О’кей, Джимми, – крикнул я. – Вот мы и приехали. – Я приглушил ход прежде, чем, повернувшись, увидел его гнев.
– Мы почти пришли, черт возьми, – огрызнулся он. – Разве нельзя было подойти ближе?
– Что за недоразумение у вас, ребята? – раздался с нижней палубы голос Гатри.
– Джеймс, мне бы хотелось вам что-то показать, – я подвел его к навигационной карте. Пролом был отмечен на ней лаконично: тридцать фатомов эхолокации, у него не было названия и рекомендаций по судоходству. Я быстро сделал набросок двух наивысших пиков со стороны пролома и измерил транспортиром угол.
– Вот так, верно? – спросил я его. Он посмотрел мне на пальцы.
– Верно, не так ли? – с упорством повторил я, и он нехотя кивнул.
– Да, это то самое место, – согласился он. Вот тут-то я и рассказал ему о Пушечном Проломе в мельчайших подробностях.
– Но нам непременно надо туда попасть, – сказал он, когда я закончил свою речь, будто не услышал из нее ни слова.
– Никак не выйдет, – отрезал я. – Единственно, куда бы я желал сейчас направиться, так это в Грэнд-Хабор, остров Сент-Мери.
Что касается меня, то я считал контракт расторгнутым. Джимми спустился по лесенке вниз и через считанные минуты вернулся с подкреплением, Матерсоном и Гатри, причем оба были в бешенстве.
– Ты мне только скажи, и я оторву этому ублюдку руку и прихлопну его ее мокрым концом, – смакуя каждое слово, произнес Гатри.
– Парень говорит, что вы идете на попятную, – поинтересовался Матерсон. – Видимо, я что-то не так понял?
Мне пришлось еще раз рассказать о риске, связанном с Пушечным Проломом, и они мгновенно отрезвели.
– Подвезите нас как можно ближе, остальное я проплыву, – умолял меня Джеймс, но я ответил прямо Матерсону.
– Вы его потеряете, это я вам гарантирую. Хотите рискнуть?
Он не ответил, но было понятно, что Джимми для них слишком ценное приобретение, чтобы отважиться на такой риск.
– Ну позвольте мне попробовать, – настаивал Джим. Матерсон покачал головой.
– Если мы не можем войти в Пролом, дайте мне по крайней мере пройти вдоль рифа на буксире, – продолжал Джимми, и я понял, что мы везли на палубе, завернутое в брезент. – Я лишь пройдусь пару раз вдоль рифа и у входа в пролом.
Матерсон вопросительно взглянул на меня. Не часто мне предоставляется возможность, подобно этой, прямо на серебряном подносе. Я знал, что сумею провести «Балерину» на расстоянии плевка от кораллов без всякого риска, но тем не менее изобразил озабоченность.
– Для меня это будет чертовский риск, но если мы согласимся о некой сумме…
Я загнал Матерсона в угол и выудил у него дополнительную сумму – целую дневную оплату в пятьсот долларов, выплаченные авансом. Пока мы улаживали это дело, Гатри помог Джимми развернуть «сани» и отнести их на нижнюю палубу. Я убрал пачку банкнот и пошел налаживать буксир. Сани представляли идеальную конструкцию из пластика и нержавеющей стали. Вместо полозьев у них были плавники, весла и винты, которые контролировались рычагом ручного управления, расположенным ниже пластикового экрана. На носу было кольцо для буксирного каната. Когда «Балерина» потянет сани, Джимми придется лежать на животе за прозрачным экраном, дыша сжатым воздухом из двух емкостей, расположенных на шасси саней. На приборной доске были датчики глубины и давления, компас и таймер. С помощью рычага Джимми мог регулировать глубину погружения, а также отклоняться вправо и влево от хода «Балерины».
– Просто игрушка, – заметил я, и он покраснел от гордости.
– Спасибо, шкипер. Это моя собственная работа, – он уже натягивал резиновый подводный костюм, и пока его голова медленно пролезала сквозь прилипающий капюшон, я успел разглядеть табличку на шасси и запомнить ее содержание «Сделано фирмой „Подводный Мир Норта“, 5, Павильонная Аркада, Брайтон, Сассекс.»
Я выпрямился, как только голова Джимми показалась в отверстии капюшона.
– Пять узлов – неплохая скорость для буксира, шкипер. Если вы будете идти в сотне ярдов от рифа, я смогу подплыть поближе к нему и пройти почти вплотную.
– Прекрасно, Джим, – согласился я.
– Если я подниму желтый сигнал, не обращайте внимания. Я лишь обозначу находку, и мы вернемся к ней позже. Но если я подниму красный сигнал – это тревога. Постарайтесь отвести меня от рифа и подтяните к себе.
Я кивнул.
– Даю тебе три часа, – предупредил я его. – Иначе отлив начнет отходить через пролом, и нам придется уйти.
– О, этого более чем достаточно, – согласился он.
Мы с Гатри подняли сани через борт, и они с шумом упали в воду. Джимми забрался в них и расположился за экраном, поправляя маску и воздушную трубку. Он сделал несколько шумных вздохов и показал мне два больших пальца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18