Специалисты говорят, придется повозиться. Что же до записки, так вот она. Тут тоже не все ясно.Генерал взял со стола лист бумаги и протянул Миронову. Там значилось: Король взят. Ферзь под шахом. Целесообразна рокировка по второму варианту.
— Нуте-с, что скажете? — спросил генерал, с интересом поглядывая на Андрея, ожесточенно ерошившего свою шевелюру. — На шахматный ребус похоже. Не находите?— Гм, ребус, — протянул Миронов. — Ребус… ребус… Разгадывали мы и ребусы… разгадывали… Случалось… Ну, что касается Ферзя — так это вопрос ясный: Ферзь — Войцеховская. Когда я допрашивал Семенова в отделении милиции, он сказал, что спичечную коробку получил от женщины, известной ему под кличкой Ферзь. Больше он о ней будто бы ничего не знает. Но нам-то известно, кто вручил ему коробку, — Войцеховская. Она и есть Ферзь. Это, полагаю, вне сомнения. «Рокировка» — тоже понятно. Это опять о Войцеховской. Сообщается, что она думает бежать за границу. И это мы знаем. А вот «Король», который «взят»… «Король»?— А не думаете ли, Андрей Иванович, что Король — это Черняев? Вернее, тот, кто выдает себя за Черняева? — спросил генерал.— Признаться, я и сам так подумал, — вздохнул Миронов. — Хорошо, если бы было так, все было бы куда яснее, но так ли это?— Полагаю, что так, — уверенно сказал генерал. — Кто же другой? Взят-то псевдо-Черняев. Нет, сама логика вещей говорит, что Король — Черняев.Миронов в ответ опять вздохнул.— В общем, Семен Фаддеевич, я с вами согласен. Логика на вашей стороне, тут ничего не скажешь. Но факты, факты… Ох, и до чего же пока мало этих фактов, до чего их не хватает!..Генерал усмехнулся:— Ну, если хоть в общем согласны, и на том спасибо. Факты? Факты, конечно, всё — без них нельзя строить никакой гипотезы, но, если разобраться, и фактов не так уж мало. С мертвой точки, во всяком случае, мы сдвинулись, какая-то связь между Войцеховской и Черняевым нащупывается. Вы вот что, Андрей Иванович, беритесь за Семенова. Надо полагать, ему есть что рассказать. Глядишь — и Черняева назовет. Судя по всему, он сейчас сыплется по всем швам, так что времени терять нельзя. Что будет интересное — докладывайте.После ухода Миронова генерал связался с Крайском и обстоятельно рассказал Скворецкому о событиях минувших дней. Закончив рассказ, генерал поинтересовался, нет ли чего нового, как там Войцеховская? Кирилл Петрович доложил о возвращении Савина, о результатах поездки в Вентспилс и намерении Войцеховской через день вылететь в Латвию.— Как с Мироновым? — закончил вопросом свой доклад Скворецкий. — Мы рассчитывали, что именно майор будет руководить последним этапом операции, но для этого ему нужно быть здесь, в Крайске, не позже как завтра в первой половине дня. Иначе не успеть.Семен Фаддеевич с минуту подумал.— Хорошо, — сказал он наконец. — Отпустим Миронова. Попробуем обойтись без него.…В то время как велся этот разговор, Андрей сидел в кабинете своего помощника, допрашивавшего Семенова, и бегло знакомился с уже заполненными страницами протокола допроса. На первый взгляд могло сложиться впечатление, что Семенов, как и предполагал генерал, сыплется по всем швам: он охотно и подробно рассказывал обстоятельства своей вербовки сначала немцами, потом американской разведкой, перечислял задания, которые выполнял, описывал, не скупясь на детали и подробности, внешние приметы тех, чьи поручения ему приходилось выполнять. Но чем дальше прислушивался Миронов к ходу допроса (поначалу он активно в допрос не вмешивался), тем больше зрело у него убеждение, что Семенов далеко не так искренен, каким старается себя представить. В самом деле: меньше всего Семенов говорил о себе лично, о своих преступлениях. А если и говорил, так беспрестанно подчеркивая, что он-де человек маленький, что ничего серьезного ему не поручали: так — передать, отвезти, привезти. Ничего больше! А что возил, что передавал, Семенов-де и сам не знал, Спрос с него маленький…— Я бы хотел задать несколько вопросов, кое-что уточнить. Не возражаешь? — обратился майор к своему помощнику. — Так вот, гражданин Семенов. Я тут прочитал ваши показания об обстоятельствах вашей вербовки немцами. Мне не все ясно. Я никак не возьму в толк, почему немцы остановили свой выбор именно на вас, чем вы им приглянулись? Повторите еще раз, как вы пошли на предательство, да поподробнее.Семенов сжался, как от удара, втянул голову в плечи. Ладони у него стали липкими. Он принялся судорожно потирать их о колени.— Так я же все сказал, гражданин начальник, все, как было. Вызвали меня в лагере в это самое гестапо, били, конечно, поначалу. Потом бумажку сунули: «Подпиши!» Я и сам толком не знал, что в этой бумаге значилось, мне и прочесть ее как следует не дали, а подписать подписал. Как тут не подпишешь? Забьют до смерти, это уж точно. Ну, а как подписал, тогда сказали: «Теперь будешь нам сообщать, кто, значит, немцев ругает, кто побег умышляет…»— И что же? — перебил Миронов. — Сообщали?— Нет, гражданин начальник, не сообщал. Сначала говорил, что ничего такого не слышал, не знаю, а там вскоре перевели меня в другой лагерь. Потом пришли американцы. Тем все и кончилось.— Допустим, хотя все это выглядит и весьма сомнительно. Ну, а дальше что было?— Дальше? Дальше вызвал меня какой-то американский начальник и сунул бумагу: «На, говорит, читай!» Этот дал прочитать, не торопил. Смотрю, а там это самое, как его, подписка. Так, мол, и так, я, такой и такой, обязуюсь сотрудничать с гестапо, сообщать о противонемецких настроениях заключенных. И подпись. Моя подпись… Понимаете?— Понимаю, — кивнул Миронов. — Продолжайте.— А чего продолжать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115