Уже через час Петю пригласили в «кадры», где его ждал ревностный хранитель производственной дисциплины, которого все банковские вольнодумцы звали Берией. Свое прозвище он заслужил даже не столько внешним сходством с черным советским кардиналом и собственным «гэбэшным» прошлым, сколько уже упомянутым стремлением постоянно «строить» коллектив. Невозможно было себе представить, что минутное опоздание на работу каким-то образом останется незамеченным грозным оком кадровика и неотмеченным в размере очередной премии. Периодически Берия устраивал хронометраж перекуров, уделяя при этом более пристальное внимание курящим сотрудницам и вводя для их пребывания в курилке правила типа «больше двух не собираться».
Сурово поблескивая круглыми стекляшками очков, кадровик поинтересовался, не хочет ли Петр Михайлович письменно выразить свое желание прямо с сегодняшнего дня оставить работу, «дабы не затягивать мучительный процесс неизбежного в сложившихся обстоятельствах расставания».

***
Серега куда-то запропастился, а остальные сотрудники при появлении Пети прекращали разговоры и лишь провожали его кто сочувственным, а кто удивленным взглядом. Исключение, к удивлению Пети, составила лишь… Оленька. Она поймала его на одном из длинных переходов между отделами и, схватив за руку (по самоунижительной версии Пети - лишь для того, чтобы не упасть, наклоняясь со своих шпилек к низкорослому собеседнику), эмоционально выплеснула:
- Ты псих вообще, понял?! На фига ты это сделал, вообще?! - Ее возмущенно изгибающиеся пухлые губы были совсем рядом с лицом Пети, который в этот момент продолжал терзаться мыслью, насколько сильно ей пришлось наклониться, чтобы оказаться с ним на одном уровне. Прочитав в его отсутствующем взгляде что-то свое, Ольга отстранилась. - Я не знаю, чем я тебя обидела, но, чтоб ты знал, - я тебя не подставляла и не просила Кис-Киса тебя увольнять, ясно?!
Петя даже не сообразил, что ответить… А других желающих пообщаться не нашлось. Опустошенный утренним эмоциональным взрывом, Петя и сам не горел желанием вступать в разговоры с коллегами. В образовавшемся вакууме он провел оставшуюся часть дня, сначала передавая числящиеся за ним материальные ценности, затем собирая многочисленные подписи на приказе, и, наконец, уже вечером обменял собранную макулатуру на причитавшиеся ему в результате расчета денежные знаки.

***
Торопиться было решительно некуда, и заключительную часть пути от метро к дому Петя преодолел пешком, с интересом разглядывая произошедшие в окрестностях разительные изменения индустриального пейзажа, которые через окно ежедневной маршрутки казались лишь яркими декорациями.
Первым делом Петя бросил взгляд на сгрудившиеся у выхода из метро палатки. Разбитых витрин и прочих следов разыгравшейся здесь ночью трагедии он не заметил.
Еще на подходе к дому он увидел около своего подъезда две маячащие в свете окон первого этажа фигуры. «Не иначе он теперь меня преследовать будет по жизни», - подумал Петя, вновь признав одну из фигур за невинно убиенного Леху. Однако при ближайшем рассмотрении призрак не растаял в воздухе и не обернулся новым другом Шпыня, который как будто и не отходил с утра от подъезда, разве что на ногах стоял уже весьма неуверенно. Скалясь в пьяной ухмылке остатками зубов, на Петю смотрел живой и даже не имевший заметных внешних повреждений Леха.
- Здорово, ептыть! - со смешком поприветствовал воскресший. - Че, говорят, не пожалел мне на похороны-то? Ну, молодца! Может, тогда хряпнешь с нами за упокой? Шпынь! Дай глотнуть интеллихенции!
- Не-е-е, - захихикал Шпынь, - оне из горла не будут, побрезгуют. Слышь, Лешань, а пусть он нам теперь за здравие поставит, а?
Покачиваясь, Шпынь двинулся в сторону Пети, при этом гнусаво пародируя свое утреннее выступление.
- На Лешаню, уж будьте так любезны… за здравие другана маво! - Не удержав равновесия, Шпынь начал заваливаться на Петю, и тот вынужден был его оттолкнуть. Возможно оттого, что толчок был излишне резким, а скорее потому, что ноги пьяного не поспели за движением тела, Шпынь полетел спиной на землю, ударившись о лавочку, но, тем не менее, успев инстинктивно вытянуть руку, сжимающую бутылку, оберегая ее от соприкосновения с асфальтом.
- Ах ты ж, сука! - тут же завозился упавший и, не в силах подняться, пополз на Петю, стараясь свободной рукой схватить его за штанину. - Гаси его, Леха! Он тя в гробу видал!
Петя выдернул ногу и отступил. Ситуация накалялась.
Вопреки ожиданиям, Леха подхватил ползущего в атаку Шпыня за шиворот и поднял на ноги.
- Ша, Шпынь! Остынь, не видишь, напугал ты пацана, - обращаясь к собутыльнику, Леха, продолжая ухмыляться, не сводил глаз с Пети. - Пусть топает. Он ведь нас уважает и денежку завсегда нам отстегнет из уважения, прально я говорю? Иди, не ссы, он не тронет.
Щеки Пети пылали (в который уж раз за день). Воспользоваться милостивым разрешением алкаша уйти означало полную капитуляцию и вытекающую из этого контрибуцию. Альтернативным же вариантом была только драка, которая, судя по Лехиному настрою, сулила Пете получение телесных повреждений, скорее всего, тяжких.
Как ни странно, обстановку разрядило неожиданное появление наряда милиции. Здоровый сержант в сопровождении двух совсем молодых мальчиков в новенькой, но не подходящей им по размеру форме в кои-то веки без особого приглашения заглянул во двор.
- Ну что, опять бузим? - еще издали с напускной строгостью обратился сержант к Лехе.
- Не, начальник, все тип-топ. Вот с соседом общаемся… на культурные темы.
Сержант бросил цепкий взгляд на Петю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13