В прикроватной тумбочке никаких вещей от Мищенко не осталось. Соседи пояснили, что прибыл он в палату с небольшой черной сумкой, которую, видно, захватил с собой, когда уходил.
Никто спортсмена не навещал, но сам он несколько раз за день куда-то надолго отлучался. Говорил, что ходил звонить к телефону-автомату, установленному на лестнице. Хотя кому мог звонить человек, пробывший в городе всего два дня?..
Попытки что-либо узнать у лечащего врача результатов не дают. Мои вопросы насчет возможной симуляции со стороны Мищенко воспринимаются врачом как провокационный намек на его, врача, профессиональную несостоятельность.
Поняв, что ничего существенного в этом направлении мне узнать не удастся, я направляюсь в палату Спящих и встречаю в коридоре очень сердитого Круглова, который незадолго до моего появления имел лобовое столкновение с Шагивалеевым и Завьяловым.
Выясняется, что бывший майор решил воспользоваться ночным инцидентом, дабы забрать сына из больницы. Однако врачи встали горой против этого, и никакие просьбы и ссылки на Конституцию и отцовские права успеха Константину не принесли. Главным аргументом противников Круглова стал довод, что, дескать, пока не выяснена природа столь странного заболевания, есть все основания полагать, что оно является инфекционным, а там, где существует возможность заражения других людей, заканчиваются все права и свободы граждан.
Разъяренный Круглов ругался и плевался, но сделать ничего не мог.
Увидев меня, он решает привлечь меня на свою сторону, и мне приходится приложить немало усилий к тому, чтобы отговорить его от скоропалительных, экстремистских решений.
В итоге, мы сходимся с ним на том, что надо выждать еще несколько дней, а там, глядишь, обстановка прояснится. Правда, в душе я сомневаюсь, что в ближайшее время будут сделаны какие-либо открытия в отношении Спящих, но, разумеется, делиться своими сомнениями с майором не спешу.
В разгар нашей беседы в невропатологии появляется Завьялов собственной персоной во главе целой свиты людей в белых халатах. Откуда ни возьмись, набегает множество санитаров, и начинается экстренная эвакуация Спящих куда-то в недра больницы.
– Что происходит, Алексей Федорович? – спрашиваю я, сумев прорваться сквозь заслоны свиты к заведующему.
«Неужели все-таки принято решение вывезти Спящих из Мапряльска?» – эта мысль обдает меня неприятным холодком.
Завьялов неохотно посвящает меня в суть происходящего. Ночное происшествие в больнице было тем самым детонатором, который привел в действие неповоротливую систему городской администрации. Милиция приступила к расследованию по факту скоропостижной смерти медсестры, а это, в свою очередь, побудило горздрав провести свое собственное служебное расследование. Поскольку налицо покушение на жизнь и безопасность Спящих, то решением мэра города создана специальная комиссия, которую впопыхах окрестили «чрезвычайной». Вдобавок ко всему делом «летаргиков» заинтересовалась местная пресса, и в утреннем номере «Мапряльского рабочего» появилась подборка соответствующих материалов на целый разворот.
В этих условиях содержать особых пациентов в общем отделении было бы равносильно халатности, и заведующий принял решение перевести Спящих в специально выделенный для этого инфекционный изолятор, расположенный в соседнем корпусе. Кроме того, он сумел договориться с руководством ГОВД о командировании нескольких вооруженных милиционеров для круглосуточной охраны Спящих.
Что ж, это не так страшно. Пользуясь случаем, надо вот еще о чем его спросить…
– Вы не знаете, Алексей Федорович, тот журналист, с которым вы меня сводили накануне… Лугин, кажется, его фамилия… Он больше не появлялся в больнице?
– Думаю, что нет, – быстро отвечает Завьялов. – Во всяком случае, я его не видел, и никто из персонала больницы мне о нем не докладывал. А что такое?
– Да нет, ничего особенного, – спешу заверить своего собеседника. – Просто он обещал мне показать кое-какие материалы – судя по его словам, весьма любопытные и имеющие отношение к нашим «коматозникам», но вот уже второй день, как ни странно, я нигде не могу поймать господина журналиста…
Заведующий заговорщически подмигивает мне:
– Может быть, как в том старом анекдоте, он просто попал под машину?
– Но ведь тогда он наверняка угодил бы к вам в реанимацию… или сразу в морг… Не так ли, Алексей Федорович? – делаю вид, что не разделяю юмористического настроя собеседника по поводу столь серьезных вещей.
– Да-да, разумеется… А каковы ваши успехи, Владлен Алексеевич, в изучении наших непонятных больных? – вдруг осведомляется Завьялов, глядя на меня в упор.
Я медлю с ответом. Вряд ли стоит сообщать ему о том, что Спящие обладают кое-какими экстраординарными способностями в плане выживания без пищи и воздуха. Хотя об этом наверняка проболтается, если уже не проболтался, Ножин…
– Отойдем в сторонку, Владлен Алексеевич, – предлагает Завьялов, видя мое замешательство.
Когда мы оказываемся наедине, он по-приятельски берет меня за пуговицу рубашки:
– Честно говоря, Владлен Алексеевич, ваши методы работы вызывают у моих коллег некоторое… недоумение, – говорит он. – Судите сами: вместо того чтобы исследовать причины возникновения и специфику данного заболевания, вы почему-то уделяете этим пациентам довольно мало внимания… Целыми днями где-то отсутствуете… Я, конечно, не хотел бы давать вам указания и вообще как-то вмешиваться в ваши действия, но… сами понимаете, это вызывает определенные кривотолки…
Ну вот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98