Мы бываем близки теперь по несколько раз в день, причем, я бы сказал, в весьма… м-м… неожиданных обстоятельствах…
– Поясните, Дюриан Альвианович, – не удержался я от приступа садизма.
Историк покраснел еще гуще и опять оглянулся на дверь.
– Ну, видите ли, мы стали подвержены приступам ничем не спровоцированной, безудержной страсти. Это может произойти в любое место и в любых местах… причем жену почему-то тянет заниматься этим именно там, где нас кто-нибудь может застать… на открытой террасе… в бассейне… на крыше, у нас там оборудован солярий… Чаще всего это случается днем, и в этом – вся трагедия, надеюсь, вы меня понимаете? Я не раз пытался взять себя в руки, но ничего не получается. А ведь у нас – почти взрослая дочь, что будет, если она когда-нибудь застанет нас в самый неподходящий момент?
– Вы объяснялись с женой по этому поводу?
– Что вы, что вы! – Рейнгарден замахал на меня руками. – Как я могу оскорбить свою супругу гнусными намеками на непорядочность? Одно могу сказать – раньше за нами никогда не водилось подобного греха, мы жили вполне пристойно, а теперь… И позы-то какие избираем – как в современных пакостных журнальчиках, одна другой немыслимее!..
– Ну, это, скорее всего, не по моей части, Дюриан Альвианович, – сказал я, едва сдерживая улыбку. – Что еще вы могли бы мне сообщить?
Историк задумался.
– Знаете, Маврикий Павлович, – немного погодя произнес он. – Есть еще много чего, но это трудно передать словами… Просто складывается порой ощущение, что и я сам, и мои близкие совершаем такие поступки, которые… которые нам несвойственны… При этом видишь, что что-то не так, но что именно…
Он замолчал и растерянно развел руками.
Дело было для меня ясно, но требовалось честно отработать деньги, о которых, кстати, лучше было договориться не откладывая в долгий ящик, а еще лучше – получить хотя бы двадцатипятипроцентный аванс.
– М-да, – глубокомысленно протянул я. – Должен вам сказать, что случай ваш – весьма неординарный. – (Каждому клиенту важно с самого начала указать, что его дело представляет собой нечто особенное, это повышает тебя в его глазах, а заодно и сумму твоего гонорара.) – И, прежде чем приступить к визуальному исследованию вашего дома, я хотел бы подчеркнуть, что расследование, возможно, потребует значительных усилий и больших затрат…
Он правильно меня понял. В руке его появился туго набитый бумажник.
– Денег у меня хватит, – заверил он.
– Вижу.
– Назовите сумму.
Я назвал. Любой другой нормальный человек на его месте заявил бы мне в глаза, что я – вымогатель, но Рейнгарден безропотно вытряхнул из бумажника пачку банкнотов, небрежно отсчитал несколько бумажек и протянул их мне.
– Только я прошу вас… – умирающим голосом вновь начал было он, но тут в дверь раздался осторожный стук.
– Извините, это, наверное, вернулась моя дочь, – сказал историк и крикнул: «Входи, Лека!». Дверь распахнулась, словно отброшенная порывом ветра. За ней никого не было видно.
Рейнгарден подошел к двери и осторожно выглянул наружу. Судя по его побледневшим щекам и задрожавшим пальцам, за дверью действительно не было никого, кроме призраков. Призраков, которые существовали только в его воображении.
Он осторожно прикрыл дверь и вернулся на свое место.
– Видели? – спросил он. – И это еще – не самое худшее… Так на чем мы остановились?
– Если это вас не затруднит, я бы хотел, чтобы вы показали мне наиболее подверженные аномальным явлениям места в вашем доме, – сказал я, пряча деньги во внутренний карман пиджака и вынимая раскладную биолокационную рамку.
Дом поражал воображение своим интерьером и комфортом. На каждом шагу встречались фонтаны (в одном из них, кажется, плавали золотые рыбки), стены были декорированы бело-золотыми панелями, многие комнаты были похожи на оранжереи в миниатюре. Нам никто не встречался, в доме было тихо («Прислуга бывает только утром», пояснил Рейнгарден). Время от времени я останавливался и, сосредоточенно нахмурясь, пускал в ход рамку – скорее, чтобы произвести впечатление на моего клиента, нежели чтобы выявить какие-то аномалии в «биоэнергетических полях». Давно прошли те времена, когда я верил во всю эту чепуху насчет астральных сил, энергоинформационных структур и мощных биополей. Впрочем, к моему искреннему удивлению, в некоторых помещениях рамка действительно вращалась быстрее, чем в других.
Постепенно я стал запутываться в тех бесконечных переходах, анфиладах комнат и коридорах, которыми влек меня за собой Рейнгарден, ни на минуту не умолкая, чтобы подробно пояснить, какая аномалия происходила в том или ином месте.
Наконец, мы остановились перед отделанную под мрамор дверью, и историк страшным голосом проблеял мне в ухо:
– Вот здесь!.. Именно здесь нас с женой чаще всего настигала страсть!
Я жестом попросил его замолчать и прислушался. Из-за двери явственно доносились невнятные мужские голоса. Время от времени в их диалог вклинивался женский визгливый дискант, ничуть не напоминавший бархатистые интонации супруги историка. По меньшей мере, разговаривавших за дверью было трое.
Рейнгарден тоже, видимо, услышал голоса, потому что побледнел и пошатнулся, словно готовясь упасть в обморок.
– Что там у вас находится? – шепотом спросил его я.
– Ничего… Это выход на веранду.
– Там может кто-нибудь сейчас находиться?
– Не-ет, – протянул он таким голосом, что я стал серьезно опасаться за его умственное и физическое здоровье в том случае, если, скажем, на веранде обнаружится его любвеобильная супруга, назначившая свидание двум своим любовникам сразу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162