Время от времени я прикладывался к стакану, не чувствуя, чту я пью. Она не притронулась к своему ни разу.
Подробности я старательно опускал, сам не зная почему, хотя, возможно, именно с них-то и следовало бы начать, чтобы хоть как-нибудь вывести ее из странного оцепенения.
Потом мы молчали, а стереовизор усиленно шумел на все лады, словно всячески пытался привлечь к себе наше внимание.
– Недавно, перед твоим приходом, мне кто-то звонил, – вдруг проронила Люция, не глядя на меня.
– Кто-то?
– Он не сказал ни слова. Ты же знаешь, как это бывает… Молчат и дышат в микрофон до тех пор, пока ты не начнешь выходить из себя, а потом… Потом слышны только короткие гудки.
– Почему ты думаешь, что тебе звонил именно мужчина?
– Ты… – Ее лицо оставалось по-прежнему бесстрастным. – Ты видел… Слана?
По ее заминке я понял, что она имеет в виду.
– Да, видел. Полицейские попросили меня опознать его тело. – Тут до меня наконец дошло, и у меня сразу сжалось все внутри. – Послушай, Лю, не забивай себе голову всякой мистикой. Слана действительно больше нет и не будет.
Она странно взглянула на меня.
– Может быть, ты голоден, Рик?
– Нет, – соврал я. – Не хочу… Ничего не хочу!..
– Ты не стесняйся, я сейчас быстренько что-нибудь подогрею…
Я почувствовал, что становлюсь белым как мел.
– Мне пора, – сказал я. Слова вытекали из меня так, как течет кровь из ножевой раны. Словно это мне перерезали горло, а не Слану.
Она вскочила, подошла к окну и распахнула его настежь. В комнату ворвался теплый ночной ветер. Помедлив, она стянула с себя через голову кофточку и швырнула ее на кресло. Теперь на ней был только полупрозрачный бюстгальтер.
– У меня сегодня был жаркий день, – произнесла она, не поворачиваясь ко мне, все тем же неестественным голосом.
Я взглянул на часы. Было уже около двенадцати.
– Лю, что я могу сделать? – спросил я, почти не соображая, что говорю. На языке у меня вертелось совсем другое – «Кому ты сказала, что Слан живет у меня?».
– Почему ты считаешь, что тебе нужно что-то делать?
Я быстро взглянул на нее и перевел взгляд на свой стакан. Он был уже почти пуст, и я уже не мог больше пить, но мне, как никогда раньше, сейчас хотелось напиться до посинения.
– Ты знала, чем Слан занимался в последнее время? – спросил я, уставившись в пол, чтобы не видеть ни ее, ни этого безжалостного стереовизора.
Она повернулась наконец ко мне. Бюстгальтер соблазнительно обрисовывал ее остроконечные груди.
– А ты, Рик? Ты знал?
– Слан что-то говорил мне, – солгал я. – Будто бы он сочиняет одну поэму…
Она усмехнулась.
– Жаль, что Катька уже спит, – сказала она. – А то я попросила бы ее рассказать тебе стишок, который он ей как-то сочинил. Там говорится про одного злого гения, который заменил на небе все звезды на спутники, и тогда все люди превратились в стереовизоры…
Я все-таки решился.
– Послушай, Лю, – начал я, – ты…
Но она перебила меня, словно читала мои мысли.
– Да, – сказала она очень просто и без тени смущения. – Это я…
– Что – ты? – невольно переспросил я, хотя всего меня уже обдало холодом предугадывания того, что она скажет дальше.
Зазвонил визор.
Люция подбежала к аппарату, стоявшему на специальной подставке в углу и спросила: «Кто это?». Помолчала и опять: «Алло, я ничего не слышу».
Я поднялся и решительно пересек комнату. Экран был мутным, а в динамике шуршали непонятные звуки. Как будто кто-то с усилием дышал в микрофон.
– Слан? – не своим голосом осведомился я. – Это ты?
Никто не ответил и на этот раз, но по моей коже побежали мурашки.
– Слан, – повторил я.
Из динамика ударила пулеметная очередь коротких гудков.
Я утопилклавишу прекращения сеанса связи и взглянул на Люцию.
Выражение ее лица было по-прежнему задумчивым и строгим.
– Это я убила его, – вдруг ровным голосом сказала она. – Своими руками, Рик.
В стереовизоре что-то взорвалось, и тотчас кто-то завопил дурным голосом.
– Лю, – сказал я, – не дури. Я сейчас уйду, а ты примешь успокоительное и ляжешь спать, хорошо?
– Я никому не говорила, что Слан живет у тебя, – не слушая меня, продолжала она. – Просто-напросто я сама пришла к нему прошлой ночью и убила его.
Я вернулся к столику, машинально взял с подноса ее стакан и залпом опрокинул его в себя. Перед глазами все качалось и расплывалось, но не от того, что я слишком много выпил.
– Так, – сказал я, стараясь держаться так же безумно-спокойно, как она. – Допустим. Расскажи тогда, каким образом ты это сделала.
– Я дала Катьке на ночь чуть-чуть снотворного, – сказала она, обхватив себя руками, словно ей было холодно. – Чтобы она случайно не проснулась ночью. Потом добралась туда на такси. Постучала. Слан на цыпочках подкрался к двери, пытаясь понять, кто к нему заявился среди ночи. Тогда я окликнула его по имени, и он открыл. Мы прошли в комнату. Потом он стал вдруг меня целовать, но мне он уже стал к тому моменту так противен, что я не выдержала. Я схватила нож и ударила его…
– Сколько раз? – перебил я ее, все еще надеясь на то, что она наговаривает на себя под влиянием шока.
– Я не считала… Но много… Кажется, семь или восемь… Он упал. Потом приподнялся и, цепляясь рукой за стену, попытался куда-то пойти, но я… Я перерезала ему горло, и тогда он упал – уже навсегда…
Я вскочил и закружил по комнате. Подскочил к стереовизору и хотел выключить его, но в последний момент передумал.
– Но зачем, зачем ты это сделала, Люция? – спросил я.
– Он стал мне противен, – повторила она, будто это детское объяснение могло действительно служить веской причиной, чтобы отправить на тот свет своего «единственного и неповторимого».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162