Он был средних лет. Высокий красавец с роскошной фактурой, нечто среднее между Дольфом Лундгреном и Стивеном Сигалом. У него были умные глаза и аккуратная бородка. И где-то я его уже видел раньше, но где и когда — начисто вылетело из памяти.
— С добрым утром, герой, — сказал он. — Знаю, что чувствуешь ты себя погано, но стоять-то ты хоть в состоянии?
Я попытался подняться на ноги, и, если бы не сильное головокружение, это мне бы удалось. Бородач поддержал меня за локоть. Руки у него были сильные.
Я сплюнул кровавый сгусток и поморщился от боли в разбитых губах. По ощущениям лицо похоже было на подушечку для иголок, которую раздули до размеров пуховой перины.
Вокруг нас собралась небольшая толпа.
— А где... где эти гады? — с трудом спросил я бородатого.
— А вон, — небрежно мотнул головой он, и я увидел, что вся троица моих недавних противников лежит неподалеку, уткнувшись лицом в грязный пол, с руками, скованными за спиной наручниками, а над ними стоит профилакт с дубинкой, покрикивая: «Не шевелиться! Ноги, ноги шире, я сказал!.. »
— Сейчас за ними приедет патрульный экипаж, — сообщил бородатый. — За что они на тебя набросились?
Я рассказал ему про слепца.
Он покрутил головой:
— А ты молодец, парень, что не испугался один на троих... Другой бы на твоем месте сделал вид, что ничего не заметил.
«Так оно и было однажды», — подумал я. Боже, каким же ничтожеством я тогда был!
— Зовут-то тебя как? — спросил бородатый. — Для протокола потребуется.
Я сказал. Он достал карманный комп и что-то быстро записал в него.
— Где работаешь?
Я замешкался с ответом. В самом деле, если уж браться за ум, то завтра надо возвращаться в метро. Но я опять представил, как сижу в стеклянной клетке по несколько часов подряд и пялюсь на толпы людей, и мне стало тошно.
— Теперь уже нигде, — сказал я.
Бородач присвистнул:
— Вот это да! Неужели не можешь никуда устроиться?
Я тактично промолчал.
— Если хочешь, я мог бы взять тебя к себе, — предложил неожиданно он. — Такие отважные ребята, как ты, нам нужны... Большую зарплату не обещаю, но работа у нас очень важная и, по-моему, интересная. Во всяком случае, я отработал там уже десять лет, и еще не пожалел...
— А вы кто? — равнодушно поинтересовался я, все ещё полагая, что бородач трудится в кино.
— Меня зовут Борис, — сказал он. — Но вообще-то ребята окрестили меня Старшиной. Фамилия-то у меня — Старшинов.
— Случайно, не крестным отцом в мафии работаете? — не удержался от иронии я.
Он охотно засмеялся:
— Случайно, нет. Наша контора называется Профилактикой.
— Вот уж не знал, что вы выезжаете разнимать драки в подземных переходах.
Борис покачал головой:
— Нет, не выезжаем. Вообще-то, я здесь оказался случайно. Как древнегреческий «бог из машины». Хотя, если бы эти молодчики успели произвести тебе вскрытие на живую, не исключено, что нас бы тоже задействовали... Мы ведь должны быть там, где погибают люди. Потому что всегда есть надежда спасти их...
Где-то снаружи на поверхности послышался вой сирен, люди стоявшие вокруг нас, сразу куда-то заспешили, а мой собеседник сказал:
— Ну, ладно, Альмакор. Сейчас тебе будет не до меня, потому что с тебя будут снимать показания. Как с потерпевшего, разумеется... Вот мои координаты, — он достал из нагрудного кармана визитную карточку со зловещей эмблемой Профилактики — черепом, перечеркнутым крест-накрест в виде буквы «X» красными линиями — и протянул ее мне. — Если надумаешь принять мое предложение, звони в любое время.
— Я подумаю, — пообещал я.

Часть II
ПРОФИЛАКТИКА
Мир, вероятно, спасти уже не удастся, но отдельного человека всегда можно спасти.
Иосиф Бродский
Глава 1
В инструкциях Профилактики, которые мне пришлось выучить от корки до корки перед прохождением аттестации на звание спасателя-стажера, все чрезвычайные ситуации четко классифицированы, описаны и проанализированы по разным параметрам. Однако там не упомянут самый гнусный признак ЧС — как правило, они имеют обыкновение возникать глубокой ночью. Словно кто-то специально организует их тогда, когда все нормальные люди давно спят, с одной-единственной целью — максимально затруднить нашу работу. Ведь одно дело — ковыряться в завалах или тушить пожар при свете дня, и совсем другое — в кромешной тьме, которую тщетно пытаются разорвать прожекторы, установленные на крышах аварийно-спасательных машин.
Вот и на этот раз сигнал тревоги от оперативного дежурного поступил тогда, когда наша смена боролась с дремотой согласно личным наклонностям каждого. Большинство — с помощью домино, причем стучать костяшками по столу надо было обязательно подобно грому в ясном небе. Кто-то, как Лебабин, — путем безостановочного вливания в свое нутро горячего крепкого чая. Кто-то, как Мангул, — отжиманием от пола. Полышев повышал свои снайперские навыки по метанию дартов в плакат «Спасатель — это не профессия, а состояние души» (когда он промахивался, то стрелка с металлической иглой на конце вонзалась с глухим стуком в дверь, на котором висел плакат, и он огорченно крякал, потому что Старшина уже неоднократно предупреждал его, что еще немного — и он заставит его покупать новую дверь). Остальные откровенно валяли дурака — решали кроссворды, глазели в телевизор и через каждые четверть часа отправлялись на перекур.
В этой компании бездельников за государственный счет, пожалуй, только один человек занимался делом: Альмакор Павлович Ардалин, без пяти минут полноправный член аварийно-спасательного отряда номер десять. Я сидел в углу за стареньким компьютером и по поручению Старшины, который питал болезненное отвращение к работе с документами, творил отчет о статистике чрезвычайных ситуаций в столичном регионе за первое полугодие текущего года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151