— А я теперь вообще свободен, — признался Вадим. — Меня уволили из фирмы…— За что? — округлила глаза Карина.— За попытку прелюбодеяния в рабочее время, — натужно пошутил он.— Да неужели? — пропела ехидно она. — Что-то на тебя это не похоже…— Зато мне дали целый мешок денег при расчете, — соврал Вадим. — И теперь я мучаюсь, не зная, как и на что их потратить… Ты не поможешь мне в этом?Карина опустила глаза.А потом подняла их снова, и он почувствовал, что теряет остатки здравого смысла от ее взгляда.— Нет, — сказала она. — Твои деньги меня совсем не интересуют.— Да? — растерялся Вадим. — А что же тебя интересует?— Ты, — просто сказала она. — Только ты…Надо было сказать что-то, причем непременно шутливым тоном, чтобы разговор не походил на сцену из телевизионной мелодрамы, но у Вадима перехватило дыхание, и нужные слова почему-то не находились. Наконец он выдавил:— Пойдем?..— Куда? — поинтересовалась Карина.— А это имеет значение для тебя? — спросил он.Она опять расцвела улыбкой и медленно покачала головой.Все повторялось, как в прошлый раз.Они шли, сами не зная куда, и вокруг было много людей, но весь окружающий мир перестал для них существовать.Однако кое-что уже было по-другому. Вадим боялся прикасаться к своей спутнице, хотя ему очень хотелось это сделать. И еще время от времени со дна сознания всплывала, как разбухший утопленник, мысль о том, что он напрасно тратит время, потому что ему теперь не дано любить по-настоящему, но он тут же вновь топил ее поглубже…А потом выяснилось, что серый день плавно переходит в поздний вечер и пора расставаться. И тут Вадима словно что-то толкнуло в самое сердце. Он рассказал Карине о том конфликте, который произошел у него с Крейлисом. И о том, что теперь за ним охотятся киллеры и подручные бывшего шефа, чтобы заполучить обратно похищенный им голомакиятор. Единственное, о чем он решил пока умолчать, так это о своих двух смертях и воскрешениях. И, само собой, об отце…Карина молча слушала его, недоверчиво наклонив голову. На какой-то миг ему показалось, что она не верит ему и вот-вот скажет: «Признайся, что ты вычитал все это в каком-то дурацком боевике!»Но когда он закончил свой рассказ, она сказала вовсе не это.Она сказала ласково:— Бедный ты мой, бедный!..А потом предложила ему в качестве убежища («Хотя бы на время», — добавила она) свою квартиру. Вообще-то она жила с матерью, но не далее как вчера мать на целую неделю уехала в Москву погостить у сестры, так что…Он взглянул на нее и понял, что, помимо желания спасти его от опасности, за ее предложением скрывается еще кое-что.Нельзя сказать, чтобы столь откровенное предложение вскружило ему голову. Но не принять его он не посмел.…Квартира у Карины оказалась маленькой и уютной. До поздней ночи они сидели рядышком на диване, смотрели телевизор, пили шампанское и почти не разговаривали.А потом Карина повернулась к Вадиму, и ее лицо оказалось в опасной близости от него.— Почему ты меня не хочешь поцеловать? — спросила она.— Я боюсь, — честно признался он, не уточняя, чего именно он боится.Но она истолковала его ответ по-своему.— Глупышонок мой, — мягко улыбнулась она. — Не надо бояться. Все будет хорошо.И потянула за кончик витого шнура, которым было опоясано ее чудесное голубое платье.…И она оказалась права. Все действительно было хорошо. Выстрел не прозвучал, когда Вадим обнял девушку.А потом он забыл обо всем на свете.И о том, что еще недавно его тело лежало в земле. И о Крейлисе. И о голомакияторе. И даже о «воскресителе»… * * * И так продолжалось до самого утра.А утром Карина ушла на работу, оставив его нежиться в теплой постели, еще хранящей ее нежный запах.Он проснулся вскоре после ее ухода. На столе лежала записка: «Завтрак на столе, все остальное в холодильнике. Люблю! Целую! Твоя К.»…Сжевав бутерброд и выпив чашку кофе, он некоторое время послонялся по квартире, изучая фотографии на стенах, листая рассеянно книги, стоявшие на полке, слушая музыкальные записи, которых у Карины было очень много.Но все это время он ощущал некое смутное беспокойство внутри себя. С ним что-то было не так. К полудню он понял — что именно…Он не мог бы жить, купаясь в счастье, любви и безмятежности, всю оставшуюся жизнь — если, конечно, когда-нибудь ему суждено было умереть от старости. Потому что даже самое сильное и пронзительное ощущение счастья ЗДЕСЬ было лишь слабым отзвуком того блаженства и умиротворения, которые ждали его ТАМ…Кроме того, пока он наслаждался близостью с любимой женщиной, в городе продолжали страдать и мучиться люди, по инерции цепляясь за то, что они наивно считали жизнью. Он включал телевизор — и видел обожженные обидой лица инвалидов, получающих нищенскую пенсию за свои увечья; слезы детей, которых родители сдали в детский дом; рыдания женщин, потерявших вместе с мужем надежду и опору… Только он мог избавить их от этих страданий, и осознание невыполненного долга перед ними лежало на его душе тяжким грузом.И тогда он не выдержал. Он оделся, написал Карине короткую записку о том, что вынужден отлучиться по делам, и сбежал из заточения, к которому сам себя хотел приговорить, защелкнув за собой замок в двери.В тот день он помог уйти сразу троим, и с каждым разом ему становилось все легче делать это.Для начала он тщательно выбирал очередную «жертву». Если обстановка была неблагоприятной для «выстрела», он следовал за ней до тех пор, пока хотя бы на несколько секунд не оставался с ней наедине. Достигнув цели, он сначала удалялся на такое расстояние, чтобы никому не пришло в голову заподозрить его в причастности к этой смерти, а потом возвращался к трупу и, если так выразиться, устраивал засаду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136