В чужбине холодной и дальней, садясь у чужого огня,
Тоскует изгнанник печальный и ждет возвращения дня.
Звучит мой напев заунывный в собраны! случайных гостей,
Равно для беспечно-счастливых, равно и для грустных людей.
Но кто бы – веселый иль грустный – напевам моим ни внимал,
В мою сокровенную тайну доселе душой не вникал.
Хоть тайна моя с моей песней, как тело с душою, слиты –
Но не перейдет равнодушный ее заповедной черты.
Пусть тело с душой нераздельно и жизнь в их союзе, но ты
Души своей видеть не хочешь, живущий в оковах тщеты…»
Стон флейты – могучее пламя, не веянье легкой весны,
И в ком не бушует то пламя – тому ее песни темны.
Любовное пламя пылает в певучей ее глубине,
Тот пыл, что кипит и играет в заветном пунцовом вине.
Со всяким утратившим друга лады этой флейты дружны,
И яд в ней и противоядье волшебно соединены.
В ней песнь о стезе испытаний, о смерти от друга вдали,
В ней повесть великих страданий Меджнуна и бедной Лсйли.
Приди, долгожданная, здравствуй – о сладость безумья любви!
Верши свою волю и властвуй, в груди моей вечно живи!
И если с устами любимой уста я, как флейта, солью,
Я вылью в бесчисленных песнях всю жизнь и всю душу свою.

Притчи
Перевод В. Державина
Поселянин и лев

Однажды, к пахарю забравшись в хлев,
В ночи задрал и съел корову лев
И сам в хлеву улегся отдыхать.
Покинул пахарь тот свою кровать;
Не вздув огня, он поспешил на двор –
Цела ль корова, не залез ли вор?
И льва нащупала его рука,
Погладил льву он спину и бока.
Льву думалось: «Двуногий сей осел,
Видать, меня своей коровой счел!
Да разве б он посмел при свете дня
Рукой касаться дерзкою меня?
Пузырь бы желчный лопнул у него
От одного лишь вида моего!»
Ты, мудрый, суть вещей сперва познай,
Обманной внешности не доверяй.

Рассказ об украденном баране

Барана горожанин за собой
Тащил с базара, – видно, на убой.
И вдруг в толпе остался налегке,
С веревкой перерезанной в руке.
Барана нет. Добычею воров
Овчина стала, и курдюк, и плов.
Тот человек, в пропаже убедясь,
Забегал, бестолково суетясь.
А вор возле колодца, в стороне,
Вопил и причитал: «Ой, горе мне!»
«О чем ты?» – обворованный спроспл.
«Я кошелек в колодец уронил.
Все, что имел я, – сто динаров там!
Достанешь – я в награду двадцать дам».
А тот: «Да это целая казна!
Ведь десяти баранов в ней цена.
Я одного барана потерял,
Но бог взамен верблюда мне послал!»
В колодец он с молитвою полез,
А вор с его одеждою исчез.
О друг, по неизвестному пути
Ты должен осмотрительно идти.
Но жадность заведет в колодец бед
Того, в ком осмотрительности нет.

О том, как старик жаловался врачу на свои болезни

Старик сказал врачу: «Я заболел!
Слезотеченье… Насморк одолел».
«От старости твой насморк», – врач сказал.
Старик ему: «Я плохо видеть стал».
«От старости, почтенный человек,
И слабость глаз, и покрасненье век».
Старик: «Болит и ноет вся спина!»
А врач: «И в этом старости вина».
Старик: «Мне в пользу не идет еда».
А врач: «От старости твоя беда».
Старик: «Я кашляю, дышу с трудом».
А врач: «Повинна старость в том и в том.
Ведь если старость в гости к нам придет,
В подарок сто болезней принесет».
«Ах ты дурак! – сказал старик врачу. –
Я у тебя лечиться не хочу!
Чему тебя учили, о глупец?
Лекарствами сумел бы врач-мудрец
Помочь в недомогании любом,
А ты – осел, оставшийся ослом!..»
А врач: «И раздражительность твоя
От старости, тебе ручаюсь я!»

Рассказ о воре-барабанщике

Однажды темной ночью некий вор
Подкапывался под чужой забор.
Старик, что на соседней кровле спал,
Услышав стук лопатки, с ложа встал.
Окликнул вора: «Бог на помощь, брат!
Ты что там делаешь, когда все спят?
Скажи на милость мне – ты кто такой?»
Л вор: «Я барабанщик городской».
«А чем сейчас ты занят – знать хочу!»
«Сам видишь – в барабан я колочу!»
«Что ж грома барабана твоего
Не слышно, плут?» – старик спросил его.
А вор: «Настанет утро – и тогда
Услышишь гром и вопли: «Аи, беда!»

Спор верблюда, быка и барана

Верблюд, Баран и Бык дорогой шли
И связку сена свежего нашли.
«Как разделить? – Баран им говорит. –
Ведь ни один из нас не будет сыт!
Не лучше ли судить по старшинству?
Кто старше всех – пусть эту съест траву.
Пророк, принесший миру благодать,
Нам завещал старейших почитать».
Бык промычал: «Ну что ж, друзья, ну что ж.
Совет Барана мудрого хорош.
Расскажем о себе с начала дней.
Кто старше всех – тот и травой владей».
Сказал Баран: «Я пасся в тех стадах,
Что разводил пророк Халилуллах.
Дружил я с тем барашком молодым,
Которого зарезал Ибрагим».
А Бык: «Куда со мной тягаться вам!
Я – старше всех! На мне пахал Адам!»
Хоть изумлен Верблюд их ложью был,
Нагнул он шею, сено ухватил,
Высоко поднял связку и сказал:
«Пусть Бык не лгал, и пусть Баран не лгал,
Не буду спорить, кто из нас древней,
Поскольку шея у меня длинней.
И всем, конечно, ведомо, что я
Вас не моложе, добрые друзья».

Рассказ о винограде

Вот как непонимание порой
Способно дружбу подменить враждой,
Как может злобу породить в сердцах
Одно и то ж на разных языках.
Шли вместе тюрок, перс, араб и грек.
И вот какой-то добрый человек
Приятелям монету подарил
И тем раздор меж ними заварил.
Вот перс тогда другим сказал: «Пойдем
На рынок и ангур приобретем!»
«Врешь, плут, – в сердцах прервал его араб, –
Я не хочу ангур! Хочу инаб!»
А тюрок перебил их: «Что за шум,
Друзья мои? Не лучше ли узум!»
«Что вы за люди! – грек воскликнул им, –
Стафиль давайте купим и съедим!»
И так они в решении сошлись,
Но, не поняв друг друга, подрались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112