О подобная Юсуфу! Коль просили б у Хосрова
За тебя все блага мира, цену счел бы он дешевой.

* * *

У роз твоя, о роза, красота,
И дали цвет вину твои уста.
Нарцисс в твои нарциссы глаз влюблен,
Когда очей не сводит с розы он.
Дыханьем розы дышит соловей,
Подобно мне, и в час разлуки с ней.
Аркан твоих благоуханных кос
Опутал сердце и навек унес.
Арканы рвавший мул Дулдул – и тот
Аркана кос твоих не разорвет.
Брось на Хосрова милостивый взгляд,
Коль подарить ему желаешь клад!

* * *

Наполнен кубок мой печалью по края.
Где, утренний зефир, любимая моя?
В ночи не светит мне и полная луна.
Где свет моих очей, не ведающих сна?
Сказала мне: «Рыдай!» Рыдаю день и ночь.
Где та, что может мне сочувствием помочь?
И тело и душа изранены тоской.
Где та, что унесла безжалостно покой?
Стенающий Хосров издать не в силах крик.
Где силы взять, чтоб он твоих ушей достиг?

* * *

Ночь кончается, но чашу вновь налей!
Приглашает встретить утро соловей.
Счастлив тот, кто с пенной чашею в руке
Рядом с розой восседает в погребке.
Так налей весельем чашу по края!
Помни, жизнь короче трели соловья.
Пусть твердят, что я беспечен. Видит бог,
Тот беспечен, кто не ходит в погребок.
Благочестие святоши не по мне,
Чистоту и святость черпаю в вине.
Хоть не к чести захмелевшим в драку лезть,
Выдрать клок у мухтасиба в драке – честь.
Захмелевший – царь вселенной, шаханшах,
Я же раб вина веселья в погребках.
Много ль радости в безгрешности, Хосров?
Слаще радость отпущения грехов.

* * *

Как могу я счастье встречи обрести,
Если только воздух у меня в горсти?
Взволновали сердце волны черных кос,
И покой навеки их поток унес.
О аллах, пред ними я лежу в пыли,
Рад бы, но подняться не могу с земли.
Снова я мечтаю на исходе дня,
Чтоб закат окутал тьмою кос меня.
Осушая кубок, думаю о том,
Что меня споила призрачным випом.
О Хосров, разрушен твой дворец надежд.
Ухвати хотя бы край ее одежд!

* * *

Зачем скрываешь лик? Он виден все равно.
Ведь если был бы скрыт, все умерли б давно.
Я дервиш, я сношу презрение молвы.
Как рубища, любви не утаить, увы.
Не говори: «Зачем застыл в восторге он?»
Твой лик увидев, кто же не будет восхищен?
Ты орды взоров шлешь, и силы не равны.
Семь поясов земных тобой разорены.
Твоих измен не счесть. Чтоб обрести покой,
Я сердцу говорю: изменчив нрав людской.
Пусть не дал никому бессмертия аллах,
Бессмертие даруй Хосрову хоть в стихах!

* * *

Отчего уста смеются, если плача не слыхала?
Отчего взметнулись кудри, если сердце не вздыхало?
Тело ты изрешетила. Извлекать не стану стрелы.
Отчего пронзили душу, коль впивались жалом в тело?
Смолкло сердце то, что сердцу прежде вторило созвучно.
Отчего теперь чужие, если были неразлучны?
Ты моя свеча желанья, хоть тебя не видит око.
Отчего сожжен свечою, коль свеча моя далеко?
Я во сне ищу губами лик, подобный сновиденью.
Отчего же сны сметались, стали сумеречной тенью?
Я, увы, невольник сердца, но не в тягость мне оковы.
Отчего, как наважденье, ты находишь на Хосрова?

* * *

Настала ночь, и та свеча, из-за которой дни постылы,
Зажглась и каждый уголок в печальном сердце осветила.
И сонмы душ упали ниц, и при ее манящем свете
Взывают жалобно: «Подай!» – как толпы нищих у мечети.
Я плачу. Верно, потому, что должен року покориться.
Увы, я – нищий, а она – жестокосердая царица.
Ревную к зеркалу: оно в свои объятья заключает
Ту, в чьем сияющем лице само, как в зеркале, сияет.
Почтенный суфий, мой муршид, ей поклонился, как святыне,
И каждый волосок взывал из власяницы к той богине.
А я, перо макая в кровь, запечатлел стократно в слове
Тот образ дивной красоты, поющий издавна в Хосрове.

* * *

Прошла!.. И вслед ушла душа,
И я застыл, едва дыша,
Украдкой глядя, точно вор,
Что на чужой косится двор.
Хватился сердца – сердца нет.
Как обруч, покатилось вслед.
Вскричал: «О равная весне,
Скажи, вернешь ли сердце мне?»
Расхохоталась, и в устах
Сверкнули перлы. О аллах!
В ночи казалось мне – умру,
Коль не увижу поутру.
И все ж печаль была светла:
Ведь ты во сне ко мне пришла.
Я понял: в дни творенья рок
Мою любовь к тебе предрек.
Предрек тогда ж Хосрову он:
Тобою буду умерщвлен.

* * *

Дождусь ли вновь тебя, о лунное сиянье?
Ушла, не подарив надежды на свиданье.
Унесшую покой, должно быть, не увижу
До Страшного суда. О Судный день, гряди же!
Повей, о ветерок, и мне с ее порога
Пылинку принеси! Утешь хотя б немного.
Взгляни, мой кипарис один иль кто-то с нею?
Слетай в ее цветник и возвратись быстрее!
Увы, подобно ей, и ты в далеком крае,
И ты меня забыл. Вернешься ли, не знаю.
Но знаю, что она не возвратится снова.
Осталось лишь взывать к всевышнему Хосрову.

* * *

О любимая, вино у тебя всегда водилось.
Принеси из погребка, окажи такую милость!
Выпью только для того, чтоб взбодриться, не хмелея.
Все равно от черных кос неизбежно опьянею.
Я сгораю от любви. Подними со мною чашу!
Пеплом сердце моего я букет вина украшу.
Умоляя снизойти, унижаться я не стану.
Унижение ведет к надушенному кафтану.
Сердце выкрала мое колдовским коварством взгляда,
Но упрекам в колдовстве свет очей твоих преграда.
Угнетенного тобой хоть сегодня ты не мучай,
Счета пережитых мук берегись на всякий случай!
О любимая моя, на Хосрова не посетуй,
Коль отважится привлечь столь жестокую к ответу.

* * *

Коль счастье близости с тобой осуществил бы рок,
Могли бы стать мои стихи сокровищницей строк.
Вчера я думал: может быть, привидишься во сне,
Но от проснувшейся тоски, увы, не спалось мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112