— воскликнула Карасева.
— Она так и сказала. Видите ли, ей очень плохо. Возраст! Она все время требует вас. Хочет отдать какие-то ключи и телеграмму. Может быть, съездите? Тут как раз наша машина. Довезем!
— Я не могу без спроса отлучаться. Погодите минутку. Я отпрошусь.
Карасева получила разрешение, но все же решила проверить слова медсестры. Зайдя в кабинет уехавшего по делам управляющего, она плотно закрыла за собой дверь и позвонила домой.
Услыхав звонок, старая домработница поспешила к телефону, но ей преградили дорогу оперативные работники, дежурившие на квартире Карасевой. И второй звонок не достиг своей цели.
«Значит, Пелагеи нет дома!» — решила она, пожала плечами и вышла из кабинета.
В спешке она не обратила внимания на монтера, который, стоя на стремянке и мурлыча себе под нос песенку, возился у доски с электропробками. А монтер со своей высоты видел, как Карасева, взяв свой серый жакет, вышла с Корневой на улицу. Монтер взял какой-то инструмент, вошел в кабинет управляющего, соединился по телефону с Градовым и доложил, что задание выполнено благополучно. Майор приказал ему покинуть наблюдательный пост…
Корнева подошла с Карасевой к машине «скорой помощи» и попросила у доктора разрешения довезти женщину до клиники.
— Хорошо! — не оборачиваясь, буркнул Мозарин. — Халат!
Карасева сняла жакет, надела халат и села в кабину, на место для больных. Корнева передала Мозарину жакет Карасевой, влезла вслед за ней и села в углу в креслице медсестры таким образом, что загородила собой и лейтенанта и переднее стекло кабины, через которое можно видеть путь. Боковые стекла кабины «скорой помощи» были замазаны, как обычно, белой краской.
Гудя сиреной, машина помчалась.
18
Градов размеренными движениями набивал папиросы и укладывал их в коробку. Перечитав дело № 306, он теперь обдумывал план допроса Карасевой. Его смущало, что она не числилась ни под своей, ни под другой фамилией в картотеке профессиональных преступниц. Да, пожалуй, одна Карасева держит в руках «ключи» к раскрытию преступления на улице Горького. Но что стоит за этим уличным происшествием? Наезд на человека — цель преступников или случайность, спутавшая их планы?
В распахнутое окно влетела бабочка, покружилась по кабинету и села на высокую спинку дубового стула. Это была светло-коричневая крапивница с темными квадратиками и «глазками» на крылышках. Бабочка опускала и складывала крылья; потом затихла. Через минуту она вспорхнула, описала по комнате быстрый полукруг и забилась на оконном стекле. Градов подцепил листом бумаги крылатую гостью и выпустил на волю.
Майор позвонил. В кабинет в сопровождении милиционера вошла Карасева и еще с порога воскликнула:
— Это возмутительно! Тут что-то напутали!..
— Почему напутали? Вы Анна Григорьевна Карасева?
— Да!
— Родились в тысяча девятьсот пятнадцатом году, шестого апреля?
— Да, да, да! К чему эти вопросы? Мне сказали, что моя домашняя работница…
— Вот в этом пункте действительно напутали… — усмехнулся Градов. — Садитесь! У нас к вам очень несложное дело. Двадцать восьмого июля, ночью, вы неправильно перешли Преображенскую площадь и показали остановившему вас милиционеру чужой документ.
— Я что-то не помню такого случая! — заявила Карасева.
— А я вам напомню! — Градов нажал кнопку звонка и, когда вошел сержант Попов, спросил его: — Какой документ предъявила вам эта гражданка?
— Шоферские права Людмилы Павловны Иркутовой.
— Ах, да! — воскликнула Карасева, — Я так спешила в ту минуту, так волновалась…
— … что показали чужой документ, а потом скрылись?
— Честное слово, я перепутала документы!
— Каким образом оказались у вас шоферские права Людмилы Павловны Иркутовой?
— Я их нашла в тот вечер у ограды Сокольнического парка. Документ лежал возле урны…
Градов сделал знак Попову. Сержант открыл дверь и пригласил Людмилу войти.
— Гражданка Иркутова, — обратился к ней майор, — когда вы потеряли свои шоферские права?
— Я их никогда не теряла, — ответила девушка. — Они всегда лежали в ящичке шоферской кабины. После угона нашей машины я их получила в конверте из милиции.
— Стало быть, — сказал Градов Карасевой, — вы взяли права Иркутовой из ящичка, когда оставили автомобиль в сокольнической роще?
— Автомобиль? О чем это вы говорите?
Майор вынул из ящика стола белые туфли и поставил их перед Карасевой.
— Ваши? — видя, что она пожимает плечами, он добавил: — Эти туфли взяты на вашей квартире, их нам дала ваша домработница. Они лежали в шкафчике, в прихожей.
— Да… Это мои туфли. Только я что-то не понимаю. При чем они тут?
— Допрашиваю я, а не вы! Почему на них синие пятна?
— Стирала, пролила синьку. У меня свидетели есть.
— И у меня есть свидетель! — возразил Градов, передавая Карасевой отпечатанный на машинке текст химической экспертизы краски. — Туфли запачканы масляной краской «Берлинская лазурь».
— Экая чепуха! — произнесла Карасева, прочитав анализ. — Откуда у меня могла взяться такая краска? Гм… «Берлинская лазурь»!..
— Гражданка Иркутова! Объясните этой гражданке, откуда могла взяться «Берлинская лазурь».
— За день до того, как угнали нашу машину, я поставила возле сиденья шофера мой этюдник с красками, — ответила Людмила. — Вероятно, когда брала его оттуда, тюбик с «Берлинской лазурью» выпал. И тот, кто угнал машину, наступил на него, раздавал и измазал обувь.
Карасева вздрогнула, но тотчас же овладела собой и тихо проговорила:
— Вы меня совершенно сбили с толку…
Майор поблагодарил Людмилу, отпустил ее и снова обратился к Карасевой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40