– думал Бурмистров. Но никак не мог отказаться от привычки, обретенной еще во времена незабвенной Лилии Константиновны.
Сразу же после звонка секретарши Инны Вероника примчалась в офис «Самоцветов». Она поняла, что дело плохо. И верно – в фирме царил хаос. Бурмистров был бледен как никогда. На нее, Веронику, реагировал плохо, полностью ушел в себя. «Ну и хорошо, – сказала себе Вероника. – Больше времени на оценку ситуации». Она увидела Рудина и внутренне посмеялась над его замечательным видом. Кто боится побитых собак.
Менты опрашивали всех о смерти Тарчевского. Веронику тоже. Она ответила, что Борис Тарчевский был хорошим работником и галантным мужчиной и что его смерть для нее – неожиданность. Потом она перебросилась парой ничего не значащих слов с руководителем коммерческого отдела Любомировым. У нее уже все продумано: по ее наущению Бурмистров должен будет назначить Любомирова на место Тарчевского. Нет, она совсем не Лилия Константиновна и не будет действовать, как танк, напрямую. У нее есть для этого свои методы. Любомиров умен, и Сан
Саныч сам должен прийти к этому выводу. Пара брошенных ею ненароком слов не станут давить на Бурмистрова, а легко лягут на поверхность его мозговой ткани.
Она увидела все, что ей хотелось, и теперь можно спокойно вернуться в косметический салон и закончить процедуру. Все, что ей нужно, от нее не уйдет.
18
Вероника слишком уж обрадовалась, глядя на помятую рожу Рудина. Он отметил ее острый торжествующий взгляд и вдруг понял, что недооценивал эту женщину раньше. Не такая уж она простушка, какой всем пытается казаться. Он вообще понял, что он лопух. В последнее время совсем не тренировал свои профессиональные навыки. Придя в фирму, он решил, что с такой простой работой справиться – раз плюнуть. И работал по первому плану, на поверхности. Проверял всех тупо, не копаясь особенно в прошлом сотрудников с той тщательностью, как делал это раньше, работая в КГБ. Совсем потерял форму. И вот результат – кто-то обошел его, да еще с такой легкостью! Ну все, он должен собраться.
Этот случайно пойманный им взгляд жены Бурмистрова вдруг заставил его посмотреть и на фирму, и на сотрудников совсем с другой стороны. Ему вдруг вспомнилась картинка из какой-то телепередачи. Все спокойно, видны только цветы. Но вот кто-то взмахнул рукой, и с цветов взлетело несколько бабочек, затаившихся до этого момента и прикидывавшихся цветами.
Вот так и в фирме. Конечно, эту картину нельзя сравнить с цветами и с бабочками по красоте, но по смыслу… Вроде вокруг все кажется спокойным, но это не так. Бабочки, а вернее, мерзкие насекомые затаились. Но чуть что – они зашевелятся и поползут. И все против него.
Стоп! – остановил он сам себя. Это мысли начинающего шизофреника. Не все против него, а кто-то конкретный. И он, старый разведчик, должен выяснить кто.
Неужели Вероника? Если то, что он увидел в ее взгляде, выражение ее сущности, то… берегись, Бурмистров. Тебе тоже очень скоро придется несладко.
Вероника любила косметический салон. Тут так мягко и удобно. Деликатные и вежливые девушки делают все, чтобы тебе было приятно. Чтобы твои морщины разгладились, кожа стала мягкой, как персик, а ногти – твердыми, как когти.
Веронике нужны были ежедневные процедуры. Это для Бурмистрова она – молодая жена, на самом деле ей уже тридцать пять, и это совсем не так уж и мало. Ей нужно поддерживать себя в форме, чтобы к тому времени, когда начнется другая жизнь, ей было не стыдно за свой внешний вид. Чтобы мужчина, которого она захочет иметь, любил ее не только за деньги. Она знала, что все разговоры о душе, о том, что мужчина может полюбить женщину за ее интеллект или что-то другое, чисто духовное или моральное, – чушь беспросветная. Интеллект и душа могут быть только в придачу к красивому телу.
Вероника как-то посмотрела по телевизору передачу, где выступала удивительная парочка. Престарелая женщина, похожая на жабу, с чудовищно морщинистым лицом и в безобразной шляпе что-то квакала о том, что вот на склоне лет она наконец нашла себе мужа, который отвечает всем ее представлениям о мужском идеале. И тут же показывали мальчика лет двадцати с небольшим, который таким тихим-тихим голосом что-то невнятно чирикал, что он полюбил эту женщину за ее душу и что не представляет в постели с собой никакую другую женщину.
«Еще бы он представлял в постели с собой другую женщину, – подумала тогда Вероника. – Вот если бы мужчину». Парень был явно выраженный «голубой», которому, наверное, просто в нужный момент не попался нужный мужчина, чтобы указать ему на его природные задатки. Поэтому парень плавно перелез из-под крыла собственной мамы в постельку к другой мамаше.
Но еще больше Веронику поразило в передаче то, что зрители, сидевшие в зале телестудии, стали со слезами умиления на глазах говорить, как это прекрасно! Они увидели в парочке такой образец любви и преданности! Где у них глаза и мозги, возмущалась Вероника. Саму же ее просто тошнило от одного вида этой смакуемой по телевизору патологии.
Нет, она не дойдет до такого безобразия. Она будет поддерживать форму, сколько сможет. А когда поймет, что стала безобразна, покончит с мужчинами и косметикой навсегда. Но надо все же постараться оттянуть этот момент.
«А на сколько его можно оттянуть?» – думала Вероника.
Она с детства привыкла жить в достатке. Ее отец был в незабвенные времена социализма крупным партократом. И у Вероники тогда было все, о чем другие могли только мечтать.
Отец вышел на пенсию в самом начале перестройки и не успел перестроиться, то есть приватизировать какую-нибудь кормушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89