Чистодел не понял:– Отобью телеграмму до востребования… как обыкновенно: Ковалеву для Димы.– Нельзя телеграмму. Как тогда?– M-м… Тогда, пожалуй что, прости-прощай.– А тебе надо очень. Ты соображай, раз хитрый. Ну-ка?– А приехать можно?– Милости просим. Хоть на два месяца.Чистодел начал увлекаться игрой:– Ага… Тогда в адресный стол, найду Ковалева В. И.– Допустим, в Магадане их пять.– Тогда буду нюхать, от которого Ковалева чем пахнет… Дальше соседей тихонько поспрашаю – у кого, мол, есть такой приятель – иногда навещает, обрисую ваши годы, внешний вид, часто, мол, в столицу летает… На аэродроме девочек прощупаю… Надежда есть – за два-то месяца!Приезжий помолчал, сжав крупный, прямо прорезанный рот. Барабанщику и не снилось, насколько опасна проявленная им сообразительность.– Так… Стало быть, хитрый. А этот твой купец… как его?– Миркин.– Он глупорожденный?– Зачем? Он вполне.– Так почему уверен, что он тебя не найдет? Если обэхээс поможет? Считаешь, ты хитрей всех?Нет, этого Чистодел не считал. Он чувствовал, что Миркин, например, и умней, и изворотливей.– Думаете, могут меня найти?..– Могут найти.Приезжий прикидывал: Миркина взяли по плевой статье. А вот участие в хищениях с приисков – другой коленкор. Потому выдавать Чистодела Миркину – нож острый. Но проклятые весы! Если крепко нажмут… пес его знает, этого Миркина, может, такой же барабанщик.– Страховка нужна, – сказал он. – Не усек? Надо, чтоб твой купец пошел за одну спекуляцию. Тогда ему расчета нет никого закладывать. А пока мы этими весами все, как веревкой, повязаны.Вообразив, что решения проблемы ожидают от него, Чистодел начал напряженно размышлять – то бишь морщить лоб, чесать в затылке, закусывать губу. Да, нужна страховка. Он даже ощутил ответственность за Борю Миркина – надо спасать парня! Тем более парень-то не вредный, добрый парень-то.В процессе «размышлений» возникло и еще одно непривычное чувство: хоть маленького, частичного превосходства над Приезжим. Все-таки провинциал, Москва для него – лес темный. Все-таки держится за меня. Да-а… Так, значит, страховка. Нужна страховка…Приезжий тоже размышлял. В трудные минуты он соображал быстро и находил, как правило, нестандартные решения. Перебрав несколько вариантов, выбрал, по его мнению, лучший. Не самый благоразумный. Даже авантюрный. Вариант наглый, стремительный, рожденный приисковой выучкой и природным коварством.– Значит, говоришь, взяли вчера днем, барабанщик? Авось успеем. Пошли.
* * * В течение последующих часов Чистодел наблюдал за своим спутником с отвисшей челюстью: уму непостижимо, что за человек! Ведь живет (однажды обмолвился) чуть не за полтыщи километров от Колымской трассы. В Магадане-то (который Чистоделу рисовался беспросветным арктическим захолустьем) – и в том бывает наездами. Откуда ж подобные таланты и повадки?!Для начала Приезжему понадобилась уединенная телефонная будка и несколько монет.Он набрал 02 и солидно представился:– Ювелирторг беспокоит. Не подскажете телефончик в отдел экспертиз?Чистодел аж вспотел, стоя рядом «на часах», – Приезжий сам на Петровку нарывается!– Спасибо, записываю. (Это для достоверности: при его занятиях все должно записываться в голове).«НТО зовется», – пробормотал он, крутя следующий номер, и сменил голос. Теперь начальственный басок смягчал некоторый трепет перед серьезным учреждением.– НТО? Это я говорю с секретарем?.. Очень хорошо. Извините, что беспокою, но тут вот какое дело: у нас в золотоскупке забрали весы… по делу Миркина. Так вот следователь Знаменский просил еще разновески привезти… Ну да, с каким экспертом мне связаться?.. Кибрит? Фамилия такая?.. Ага, понял. Хорошая фамилия. А имя-отчество?.. Спасибо, всего доброго.Следующий шаг был тоже прост. При столь редкой фамилии он обошелся Приезжему в плитку шоколада и три-четыре обольстительных улыбки. И – вопреки правилу не выдавать адресов без года и места рождения разыскиваемых – скучающая девица в киоске «Мосгорсправки» аккуратненько написала ему домашний адрес Зинаиды Яновны Кибрит. (На Зиночкину беду в адресных картотеках отсутствовали только данные на оперативных сотрудников милиции и начальство). Прочтя адрес, Приезжий скомкал бумажку, бросил под ноги и махнул проезжавшему такси.– Сразу еду.– Я с вами? – почтительно осведомился Чистодел.– Да, ты при мне. Пригодишься.– Может, вперед покушаем?– Мандраж, что ли?– Да ведь рискованно. Сами на рожон…– Дурак ты, барабанщик. Петлю надо рвать, пока не задушила.
* * * Звериное чутье у Приезжего. Именно о связях Миркина и беседовали сейчас на Петровке. Перед Токаревым стояло двое весов.– Эти изъяты дома, эти – на рабочем месте Миркина. За каждым оценщиком закреплены свои, – объяснял он Зиночке Кибрит.– Не забудьте протоколы изъятия, я должна сослаться на них в акте. Пал Палыч, как он перескочил из газетных киоскеров в скупку?– Пока не признается.– Ювелирные курсы кончил, я проверил, – сообщил Токарев, роясь в бумагах. – Но что любопытно: кончил загодя, до того, как стал торговать газетами.Знаменский секундно поразмыслил.– Ясно.– А мне – нет, – Зиночка ловко упаковывала весы.– Да ведь киоск-то где – в Столешниковом. Очень удобно завести связи с перекупщиками, обрасти клиентурой.– Глупа, – вздохнула Зиночка. – Значит, рабочие весы я проверяю на точность, верно?– Да, – Токарев отыскал требуемые протоколы. – Вдруг обвешивал.– А изъятые дома – на следы золота.– И кремния, Зиночка, – добавил Знаменский.– О! – удивилась она.Кремний – спутник шлиха, то есть золота-сырца. О подобной возможности Знаменский с Токаревым не говорил, так что тот тоже выразил удивление:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29