Николай забирает у убитого инкассатора пистолет. Когда вернется второй инкассатор, Николай должен стрелять в него сразу.– Ну и что же не получилось?– Когда Николай выпустил меня из багажника и вернулся за руль, а я должен был подойти к дверце и открыть ее… – Тут впервые что-то сдвинулось в его каменном лице, и он секунды три как бы в недоумении смотрел на свои сильные руки… – Но я почему-то ее не открыл… – Не знаю, почему. Инкассатор обернулся и поглядел на меня, и я отошел. Ну, когда второй инкассатор сел в машину, они уехали, а я там остался.– Отчего же все-таки не вышло по плану?– Не знаю, почему-то не вышло.Он мог испугаться в решительную минуту, думал Раупс. Мог и просто закоченеть от долгого пребывания в багажнике: вряд ли там было тепло и просторно. Раупс хотел понять побуждения и мотивы.Он провел следственный эксперимент: во дворе тюрьмы Мезис продемонстрировал, как он влез в багажник «Волги»…Они с Красовским распили заранее припасенную бутылку, огляделись, удостоверяясь, что никто не видит, и Мезис лег в багажник. Устраиваясь поудобней, он машинально принял позу, в которой совсем недавно здесь лежало тело Инара Карпова, еще дышавшего, еще истекавшего кровью. Раупс представил себе, как час за часом мысль эта давила Мезиса. И когда Красовский, сочтя, что нужный миг настал, вышел «получше захлопнуть багажник», Мезис, видно, оказался уже психологически неспособным играть дальше предназначенную ему роль…– Итак, они уехали, а вы остались. Что потом?– Сел в автобус, поехал домой.– А дома что делали?– Дома я сидел, смотрел телевизор, – Мезис слегка осип.– Какая передача была?– Не помню.– На второй день чем занялись?– На второй день я вышел на улицу… У меня было очень плохое состояние, всю ночь я спать не мог. Ну, думаю, выпить надо немножко – хоть пройдет. Ничего не прошло, хоть я и выпил… Потом пришел домой обратно. Стал готовить обед.– Красовский никакой вести вам не подал? Даже не позвонил?– Нет.– И вы тоже не пытались с ним связаться?– Я не знал, где его искать. Да если б и знал… Я много думал и решил идти в милицию. Пообедать и ехать в управление.Мезис не заботился, чтобы ему поверили. Прежнее тоскливое безразличие сковало его черты, словно речь шла о ком-то постороннем.– Что вы готовили?– А? – не понял он.– Что вы готовили обедать?– Варил картошку. Жарил лук. Ну, и в это время приехали за мной.– Ясно. Вернемся назад. Предположим, нападение на инкассаторов удалось совершить вдвоем. Как вы намеревались действовать дальше?– Мы делим деньги и расходимся.– Вы собирались остаться в Риге?– Николай говорил, я буду вне подозрений, а ему лучше уехать.– Вы слышали от него имя Ирена? Ирена Зубари?– Нет.
Шли третьи сутки после убийства Инара Карпова. Ночь не принесла ничего нового. С рассвета 12 января по специально разработанным маршрутам двинулись автопатрули. В составе каждого был шофер таксопарка, знавший Красовского в лицо, и сотрудник милиции. Трудно сказать, почему, но у всех было ощущение, что дело близится к развязке. Так оно и случилось.Взял Красовского инспектор уголовного розыска Николай Крамаренко.В потоке людей, пересекавших привокзальную площадь, он еще издали заметил мужчину, внешность которого заставила его насторожиться. Спросил шофера: «Не Красовский?» Тот пригляделся. «Нет, не он…» Казалось бы, о чем еще разговаривать? И все же – отдадим должное звериной интуиции – инспектор попросил развернуть машину вслед за торопливым пешеходом. И не ошибся!..Через несколько минут убийца был доставлен в Управление, и сотни людей радостно, с облегчением вздохнули, приняв циркулярный приказ: «В связи с задержанием преступника розыск прекратить!»…Штаб Кавалиериса заседал в полном составе, когда Крамаренко ввел Красовского.Знакомая продавщица получила от него в подарок исключительно удачную фотографию: в действительности же Красовский был очень неказист, хоть и в новеньком необмятом костюме и с золотыми запонками. Мелкие, невыразительные черты лица, слабый голосок, печать какой-то бесцветности и незначительности на всем облике. Только неуловимый, неприятно ускользающий взгляд наводил на мысль, что под этой пресной наружностью крылось нечто иное.При нем обнаружили сравнительно небольшую пачку купюр. Где остальные деньги? Красовский залепетал что-то о группе, в которой он был только винтиком и чуть ли не подневольной фигурой. «Деньги ушли в Ленинград… Я же не один был… Разве они мне достались, что вы…»Штаб немного послушал, скрывая брезгливость.– Нам известно, что вы были не один. Владимир Мезис еще позавчера арестован и во всем признался.Красовский поперхнулся от любезной улыбки Анри Карловича Кавалиериса, небритое лицо задергалось, поплыло – такого он не ждал. При всем своей растерянности – с того мгновения, как Крамаренко молниеносным броском водворил его в патрульную машину – Красовский еще не до конца осознал полноту провала. Может быть, надеялся еще что-то спасти или хоть выторговать какую-нибудь поблажку взамен 36 тысяч.– Пожалуйста… нельзя ли мне водички…Залпом выпил стакан, помолчал с минуту и переменил тактику:– Если можно, я бы хотел бумагу и ручку. Чтобы все написать самому добровольно.Сочинение Красовского было многословным, туманным, уклончивым и противоречивым. Не зная сути дела, можно было подумать, что речь идет о пустяках. Впрочем, стилистика никого не волновала, значение имели лишь факты. Их надо было проверить.На месте ограбления у «Турайды» Красовский рассказывал грустным голосом:– …Ну и я ударил инкассатора отрезком трубы этой. Потом схватил мешок и побежал через улицу Петра Стучки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14