..– Да, но только как к близкой подруге Майи Петровны Багровой. Так мне вас рекомендовали.– Вон что…Женщина поставила наконец мисочку, бросила на спинку кресла полотенце. Но Томин видел, что ее не больно-то отпустило.– И чего же вы хотите?– Кое-какой информации от женщины, с которой Багрова откровенна. Кстати, люди проходят, заглядывают в окна, а мы с вами беседуем. Довольно неестественно. Сделайте хотя бы вид, что вы меня стрижете. Надеюсь, ножницы удержите?Сергеева, поколебавшись, взяла расческу и ножницы, накинула на плечи Томина полотенце.– Не понимаю, почему информацию должна давать именно я. Считаете, что прежний опыт так меня характеризует?– Да откуда я знал, что вы – это вы!– Поймите, тогда это касалось только меня. Я распоряжалась своей судьбой. Чужой – не могу.– Бог мой, сколько драматизма!Сергеева сделала неосторожное движение.– Уши стричь не надо, – мягко попросил Томин.– Извините.– Дело всего в нескольких вопросах.– Майя – честная, глубоко порядочная женщина. И скрывать ей, по-моему, нечего. Говорите с ней сами. Я не имею ничего против вас лично, но мне невыносимо вас видеть!– Елена Романовна, если б не чрезвычайные обстоятельства… опасные, между прочим, и для вашей приятельницы, я бы не настаивал.Сергеева заикнулась что-то спросить, но бросила ножницы.– Нет у меня сил с вами разговаривать… Все было похоронено. У меня не только новая семья – душа новая! И вдруг…«Ничего с ней не получится. Дохлый номер. Жаль».– А затылочек-то подпортили, – сказал он, разглядывая себя в профиль.– Сами напросились.– И сколько с меня за художественную стрижку?– Бесплатная услуга. На память.«И голос-то стал прежний».Томин скомкал полотенце и раздраженно сунул ей в руки.– Пал Палычу привет передать?– О господи!– Спасибо, передам. Желаю счастья.Сначала она ощутила только облегчение. Мало-помалу стихала дрожь; задышалось ровнее; но в ногах была еще слабость. Она села боком к зеркалу, подперлась кулаком; перебирала сказанное ею, сказанное им.Почувствовала раскаяние: ведь эти двое, Знаменский и Томин (хотя и не ведая того), спасли ей жизнь. Был день, когда она висела на волоске…Голос Багровой вывел женщину из оцепенения:– Лена! Устала без меня?– Нет… голова болит… – первое, что пришло на ум.– Пора закрывать – короткий день. Я за тобой – благо все равно по пути.– Погоди… Маечка, мне надо тебе два слова…Та взяла полотенце с обрезками черных волос, которое Сергеева так и забыла на коленях, бросила в раковину.– Где два, там и двадцать, – проницательно определила она. – Разденусь тогда. – Села, приготовилась слушать.– Только что у меня побывал человек из МУРа.Багрова не переменилась в лице, только сжала подлокотники кресла:– Они… нашли Михаила?– Думаю, наоборот.– Но хоть какие-то следы – где, что с ним?– Майя, они приходят только спрашивать. Этот человек хотел что-то разузнать о тебе… или о самом Михаиле. К сожалению, я не знаю. – С появлением подруги мысли ее приняли другой оборот. – Маечка, я к тебе очень привязалась… Ты не сомневаешься?– Что это ты вдруг?– Потому что обязана предостеречь… вернее, дать совет. Если Томин… из МУРа, если он к тебе придет – будь с ним до конца откровенна!– У меня нет тайн, которые интересуют МУР.– Но… я не знаю, они могут появиться… скажем, Михаил сообщит, где он находится… Извини, я понимаю, положение щекотливое, но в любом случае помни – Томину можно довериться. Для вас с Катей… даже для Михаила это будет лучше.Майя Петровна пристально и изумленно всматривалась в подругу.– Лена, ты его рекомендуешь, словно старого приятеля!.. Им надо поймать Мишу, и все! Где здесь «лучше», где «хуже»?.. Легко давать советы при семейной идиллии… У меня, кстати, аспирин есть. Примешь?– Не болит у меня голова.– Тогда что с тобой? Сама не своя, похоже, плакала.– Прошлое навалилось…Она испугалась было вырвавшихся слов, но сразу за тем почувствовала, что они нужны, что перед ней человек, которому можно исповедаться. Майя – умная душа – все поймет, верно оценит и простит. И на сердце сделается легче.Но начинать было тяжко.– Тебе известна моя сегодняшняя жизнь… – женщина приостановилась, принуждая себя не отрываться от ясных Майиных глаз, которые сейчас изумленно расширятся. – Когда-то у меня была другая фамилия… и прозвище Шахиня.– Шахиня… вот странно.Только не останавливаться. Силком выталкивать слова, застревающие в горле.– Не странно, Майя. Я тогда была обвешана драгоценными камнями… Чистой воды, но темного происхождения… Жила барыней и белоручкой…Последний ров перепрыгнуть, нечего тянуть:– К нам в дом наведывался тихий старичок… подпольный миллионер по кличке Черный маклер. Я… была супругой крупного валютчика.– Ты?!..
* * * Обратный путь к зданию милиции Томин проделал по идеально расчищенному и даже подметенному тротуару. А снегопад вот-вот возобновится, и дворник это знает. Но – прав. Раз что делаешь, надо делать чисто и до конца.В дежурку Томин заскочил только за адресом Багровых. Виктор навязался проводить. Ладно, поможет развеять досаду от неудачи с Шахиней. (Я в претензии, а вот Паше будет подарок, что у нее «новая душа».) Теперь бы хоть с женой и дочерью Багрова не промахнуться!Дорога лежала мимо той же парикмахерской, и кроме Сергеевой, в глубине вырисовывался еще один женский силуэт.– Кажется, Майя Петровна! – ухватил Томина за локоть Виктор.– Да?.. – Томин постоял в раздумье. – А пускай себе потолкуют.В переулке провожатый понуро замедлил шаги.– Вон их окна, а вон – дверь. Второй этаж.– Ты понял, что надо про все помалкивать? – на всякий пожарный напомнил Томин.– Да, конечно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32