– Петр Петрович, – почтительно рапортовал следователь, – сопротивляется дуралей.– Что ж ты, братец, – укоризненно басил дядя. – Сколько тебе сказано? Сто двадцать кусков? Вот и неси. Принесешь – можешь свое дело хоть у меня в камине сжечь.– Да я… да вы… да больно дорого…– Доложи дело, – командовал начальник.Следователь, прыгая по правдивым местам, демонстрировал, что «нам все известно», после чего разыгрывался «добивающий номер». Начальник распоряжался по селектору: «Всех ко мне!» Кабинет заполняли упитанные молодые люди (в форме же). Именно контраст сугубой официальности обстановки и одежды с наглостью ночных налетчиков был наиболее впечатляющим средством.– Вот, – начальник делал широкий жест, – все мои следователи. Честно при них обещаю: платишь – катись. Ребята, скажите ему, разве мы кого обманывали?– Никогда!! Никого!! – дружно, как на плацу.У дуралея волосы дыбом. Уже не мекает «да я… да вы». Лишь бы ноги унести, а шерсти клок пропади пропадом! Сделка заключалась, и откупившийся сжигал том I, том II, том III.Компания в старинном особнячке сложилась не случайно, то была установка свыше – набирать из очень обеспеченных семей. Именовали их – «дети высоток». Подразумевалось, что они не будут хапать, поскольку не нуждаются. Но родительские дотации к их, в общем-то мизерным, зарплатам оказались слабым барьером против постоянных соблазнов. Ведь деньги сулят следователю беспрерывно, если не открытым текстом, то упорными намеками. А чиновничьи отпрыски выросли с представлением, что словчить не грех. Готовность на подкуп в умелых руках начальника превратилась в коллективную оголтелость. К их делу была приобщена красноречивая фотография: вся кодла на фоне «Волги», оклеенной сторублевками.Каким образом обладателем кабинета с камином стал отъявленный мафиози? Жена его с давних пор заведовала крупнейшей овощной базой – возможно, это проливает свет.Так или иначе, банда сложилась и увлекла на ту же стезю группу из городской прокуратуры, где фигурировали уже не «сынки», в том числе и некоторые гремевшие асы криминалистики. Например, вместе с «областниками» влип легендарный следователь, о ком рассказывали студентам, писали в книжках по соцзаконности.Взявши себе занюханное дело о самоубийстве немолодой одинокой женщины, он проделал чудеса. Нашел всю ее мебель и привез в комнату, где давно поселились другие жильцы. С помощью знакомых погибшей разместил мебель так, как размещалась она в день смерти. Нашел у портнихи записи, позволившие точно определить рост покойной, длину ног ее и рук (тело было кремировано).И тогда, сведя все воедино, доказал: кто первым вошел в дверь и якобы увидел самоубийцу, лжет! Повеситься, влезши на табуретку, поставленную на стол, женщина при ее росте не могла – не дотянулась бы до крюка. Самоубийство оказалось инсценировкой, а свидетель – корыстным лиходеем, повесившим свою соседку.Следователь был фанатик, виртуоз. И он же брал взятки с хозяйственников. Такая вот случалась диалектика…Немудрено, что у Знаменского отняли Рябинкина. Его любовно составленное досье обернулось золотым дном для «дел», жарко сгоравших в камине.Прокурор города, по отзывам, порядочный человек, вероятно, заметил бы нечто подозрительное за ширмой следствия, да он на много месяцев был отвлечен другим. В уборной прокуратуры ежедневно появлялись на стенах нелестные для него, непечатные, но остроумные афоризмы. На Пятницкой в голос хохотали. Посадить в уборную вахтера или установить милицейский пост прокурор не посмел. Выручила бы телекамера, но подобной техники еще не водилось.Говорят, пытался он посоветоваться с опытным другом – одним из светлейших умов тогдашнего следствия. Однако тот, обремененный возрастом и немыслимым числом прошедших через него запутанных дел, целиком отдался поискам истины столетней давности. Богатый московский барин – драматург Сухово-Кобылин – был некогда взят под стражу по обвинению в убийстве француженки Диманш. Справедливо ли обвинение?! Отстаньте, мне не до сортирных текстов!На совещаниях прокурор города мучительно всматривался в приближенных. Кто? В конце концов он тайно провел графологическую экспертизу. Эксперт сличил почерки всех руководящих работников прокуратуры с надписями. Вслух ничего не объявили, но непосредственный подчиненный перевелся в другое ведомство. Вновь окрашенные стены туалета пребывали отныне незапятнанными.Но примерно тогда же очередной шантажируемый у камина взял да и отправился в ЦК. И грянул процесс в Верховном суде.Знаменский получил правительственную телеграмму: вызывали свидетелем. Он повествовал об обстоятельствах умыкания Рябинкина и глядел на скамью за барьером, где было столько знакомых лиц. Перед иными он – в профессиональном смысле – чувствовал себя щенком.Чтобы оклематься от бурных противоречивых ощущений, уехал он тогда на два дня в деревню на рыбалку. Была у него такая заветная полувымершая деревенька и заветная неродная старуха, которая всегда ему радовалась и затевала топить баню.Шелестя накладными, они со Смолокуровым гонялись за партией «картошек», видимо, уплывших настолько «налево», что никакого следа в документах не осталось.– Где-нибудь с лотка толкнули, – бормотал оперативник, хмуря кустистые брови, вкупе с тяжелым лицом и монументальным телом делавшие его до смешного похожим на первого человека в государстве. – Где-нибудь на вокзальной площади, мигом. Зараза! – это он честил Кудряшова.До полудня небо серело и грозило дождем, но теперь солнышко проморгалось, светит. На природе все хорошо, там все как-то гармонично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14