Ответом была тишина. Он потянул ручку. Она подалась. За спиной прошли две женщины с тазами белья.— Здравствуйте.— Здравствуйте.Дверь тихо пошла внутрь. Ледогоров осторожно заглянул и уже не таясь, вошел. Все пространство пустой комнаты было засыпано штукатуркой. Сквозь дыру в потолке виднелись перекрытия крыши и чердачное окошко с голубым квадратиком неба. Шуршали от ветерка свисающие лоскуты обоев.— Как обвалилось, то Женя и съехал.Пожилой мужчина в теплом не по погоде жилете выходил из кухни с чашкой чая.— Давно?Ледогоров пнул кусок штукатурки.— Месяц как?— Куда, не знаете?— Нет.Было ясно, что дед знает, но это не его дело.— А сестренка его?— Маша? Она прошлой зимой уехала. Как Ильинична померла.— Спасибо.— Не стоит.Ледогоров выбрался на лестницу и спустился вниз. Казалось, что стены двора застилают небо. Высокие голоса мальчишек неслись из-под соседней арки. Как всегда, здесь пахло сыростью и помойкой. Он подумал, что пора возвращаться к набитому бумагами сейфу и поинтенсивней заняться проблемами трудоустройства, когда сквозь далекий шум улицы его ушей достиг громкий голос магнитофона, выводящий аккорды постепенно уходящей в далекое прошлое песни.«Я вспоминаю утренний Кабул…»Ледогоров подумал секунду, щурясь на сверкающее солнце, толкнул дверь ближайшей проходной парадной и вышел на Некрасова. У фасада «Сопки» между магазинами толпились бабушки, предлагающие семечки, цветы, носки, овощи и прочий ходовой товар. Их шеренга тянулась от самого рынка. Вокруг, едва не попадая под колеса ползущих машин, сновали вездесущие местные мальчишки. Что-то гортанно кричали на своем языке разгружающие фургон кавказцы. Толкали друг друга в спину покупатели и простые прохожие. Ледогоров без труда нашел гремящее аккордами окно первого этажа. Оно было распахнуто настеж. Он попросил у крупной загорелой тетки ящик, поставил его «на попа» и заглянул внутрь. В нос сразу же ударил сладкий запах «травки».Афган был дома. Он лежал на диване и курил. Его большая, обставленная старой мебелью, комната была как всегда тщательно убрана. Только на столе стояла тарелка с невыкину тыми останками вяленой рыбы.— Хозяин! Пивком угостишь?!Ледогоров балансировал на ящике. Афгансел. Он был в своей неизменной футболке с надписью «Vyetnam — to kill or be killed» и полинялых джинсах. Взгляд. ярко-голубых глаз был вполне осмысленным.— Саня! Здорово! Залезай! — он аккуратно заслюнявил папиросу. — Трава — дрянь. Хорошей уже не достанешь! «Петровское» будешь?Ледогоров помотал головой.— Спасибо! Я пошутил. Я в завязке. У меня дело.Афган поднялся с дивана и подошел. У него было обветренное загорелое лицо с белесой звездочкой осколочного ранения на правой щеке. Ледогоров пожал жесткую руку. Афган жил от продажи рыбы, пойманной им на Ладоге. После удачной рыбалки отдыхал — пил пиво, курил «травку» и слушал старые песни. Он не верил, что все уже забыли ту войну, что ее затмила новая, которая была ближе, ярче и масштабней. Он не верил, что его жизнь сломалась на давно перевернутой всеми страничке истории. Перевернутой и ставшей всем не интересной.— Чего стряслось?— Ты Жереха знаешь, с «шестерок»?— Женьку? — Афган пожал плечами. — Кто ж его, гниду, не знает! Дрянью торгует. Давно пора башню проломить.Афган был «плановым», то есть только курил анашу, а всех колющихся презирал и торговцев героином считал уродами. Они с Ледогоровым познакомились, когда он влетел на драке с одним из них. С тех пор меж ними воцарились странные отношения, которые нельзя было еще назвать дружбой, но уже большие, чем простое знакомство. В отделе Афгана уважали и закрывали глаза на его маленькую слабость.— Ищу я его, а точнее его сестру.Афган присел на подоконник и взял предложенную сигарету.— Машку я давно не видел, — сказал он задумчиво. — А Жерех где-то в районе шарится.Ледогоров усмехнулся, тревожно прислушиваясь к хрусту ящика под ногами.— Это я и сам догадался.Афган глубоко затянулся.— Вод гады! Сигарета и та больше забирает! — он выпустил дым. — Жерех… Жерех… Танька-Тыква из «тридцать пятой» у него берет «герыч». Пошли, спросим.Ледогоров кивнул.— Только без нервов.Как умеет «спрашивать» Афган, он уже как-то видел.— Я же трезвый. Заруливай во двор. — Афган высунулся в окно. — Баба Нюра! Дай морковочку! Ой, спасибо!Ледогоров вернул ящик, обошел дом со стороны Греческого. Этот двор был на удивление зеленым и симпатичным. На скамейке под деревьями несколько мужиков пили пиво. Щурясь на солнце, появился Афган в тапочках на босу ногу.— Пошли.Тридцать пятая квартира располагалась в благополучном крыле дома.Здесь по большей части были отдельные квартиры.— Танька раньше нормальная была, — увидя ледогоровский немой вопрос, пояснил Афган. — Тренером по «шейпингу» работала в каком-то комплексе.Они подошли к хорошей парадной лестнице с крепкой металлической дверью. Афган уверенно набрал код.— А года три назад, — продолжил он, — какие-то «бычки» там в бане перепились и поставили ее на «хор». Она сначала бухать стала, а потом на иглу.Дверь открылась. Внутри парадная также оказалась вполне приличной. Даже стены были свежевыкрашены в приятный кремовый цвет.— Бандитов-то нашли? — спросил Ледогоров.— Не. Она не стала заявлять.Они остановились у двери, обшитой мореным деревом.— А «Тыква» почему?— А увидишь ее формы, — Афган нажал кнопку звонка. — Только особо не облизывайся. СПИД у нее.Дверь отворилась без вопросов.— Привет, Тань! Дело есть.— Ну проходите.Квартира носила следы давно прошедшего благополучия: дорогая мебель пятилетний давности, видик, телек, следы от картин на стене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58