Ледогоров подошел.— Понятые, прошу поближе и повнимательнее! Серж! Найди какую-нибудь коробку!Под стопкой белья матово отсвечивал стволом пистолет ТТ.Муратова не шелохнулась. Катька подошла поближе.— Ну ты даешь, подружка! — присвистнула она. — Нашла куда срок свой спрятать!Ледогоров сел на кровать и посмотрел на Полянского. Тот улыбался.А может, его просто слепило солнце.
* * * Кофе блаженно наполняет пустой, бурчащий желудок. Мягкий бублик заканчивается с неумолимой быстротой. Полянский ставит чашку и закидывает ноги на стул.— Хорошо!— Да. У меня вообще на голодный желудок голова не варит.В раскрытое окно кабинета вовсю плывет белый июльский зной.— С кого начнем?— С Кати. Как ее, кстати?— Лукьянова Екатерина Матвевна.— Хватит стебаться!— На справку! Читай!— Действительно, Матвеевна, семьдесят четвертого, статья сто пятьдесят восемь, часть три. Освобождена…— Я по пути понял, что они — одноклассницы.— Классная у них школа! А?— Ладно! Давай допивай и поехали.— Дай покурить спокойно!— Кури, а я пока начну.— Вот торопыга!Жарко.
* * * Одетая, Лукьянова выглядела менее интересно. Обыкновенная крупная «телка» в просторной футболке и обтягивающих зад джинсах. К тому же с разбитой физиономией.— Кофе будешь?— Давай! И сигаретку!Курить ей было явно больно. Она охала и морщилась.— Ну ты приложил!— Сама виновата. Чего под руку кидаешься.— Это спьяну и спросонья. Да я не жалуюсь.Ледогоров потряс справкой об освобождении.— Неделю, как на свободе. За что сидела-то?— Там написано.— Написано-то — написано. А по жизни?Она отхлебнула кофе и ойкнула.— Больно, б…! По жизни — за глупость и любовь. Правда. Милый мой хаты чистил с пацанами, и меня потянул. Им по семь, мне три.— В Саблино отбывала?— Там написано.Несмотря на жару, Ледогоров снова включил чайник. Невыспавшийся, перенервничавший организм требовал еще кофе. Девица ему нравилась. Она не комплексовала, не рисовалась, не жаловалась на судьбу, просто была самой собой.— Муратову давно знаешь?— Верку? С первого класса. Она одна мне письма писала. На свиданки ездила. Она клевая.Ледогоров кивнул.— Как ты к ней попала?— Как? Обыкновенно. Вышла, позвонила и приехала.— Когда?Катька посчитала, загибая пальцы.— В четверг. Вечером.Чайник забулькал и щелкнул. Полянский налил кофе себе и Ледогорову.— Тебе долить?Она поморщилась.— Мне бы лучше водки.— Подождешь.— Как скажешь, начальник.— Мужика ее знаешь?— Которого?— Не дури! Зураба.— Зуру? Конечно видела. Он до воскресенья был.Ледогоров с Полянским переглянулись. Двух дней не хватило.— А теперь где?Она пожала плечами.— А я почем знаю? Это Веркин мужик.Полянский присел рядом на корточки.— А друзей его видела кого-нибудь?Она кивнула.— Ну да. Кобу, по-моему. Здорового такого. Он его вызвонил в первый день. — Она улыбнулась. — Очень уж мне хотелось.— Телефон оставил?— Да на хрен он мне нужен! Сделал дело и ладно!— И чего? Зураб не говорил, куда едет?— А мне надо…Ледогоров вышел в пустынный коридор отдела. Муратова сидела пристегнутая наручником к скамье и вежливо кивала какой-то потерпевшей бабушке, явно не заметившей стального браслета у нее на руке. Лицо у Муратовой было бледным как мел. Пальцы другой руки сжимали наспех собранную по указанию Полянского сумку с вещами. Ледогоров подумал, что еще полчаса и она созреет. Закурив, он вернулся в кабинет.— … не знала, что Верка ширяется, поэтому и говорю: «Открывай, дура! Менты! Все равно дверь вышибут.» Она мне шприц показывает и говорит, что надо в унитаз слить. А я бухая. Мы только в полшестого угомонились. Я ей и говорю: «На хера сливать! Лучше вмажься!» Она и пошла. А я «соточкой» похмелилась и отъехала! Только, когда в морду получила, то протрезвела. А «волыну» я не видела! Б… буду!Ледогоров присел на старый медицинский топчан и смотрел, как Полянский с Катькой дымят сигаретами, перебивая друг друга. Со стороны походило на беседу старых друзей. Ему вдруг захотелось домой и увидеть Юльку. Радовало, что так многое в этой жизни остается для нее неизвестным, и что она не знает того, что знает эта веселая Катька.— … этот Коба и говорит, чтобы я…Ледогоров вдруг вспомнил о лекарствах для матери. Челышев не приехал и не позвонил. Кольнула обида, Хоть бы предупредил.— У нас в отряде была одна «мочалка»…Зазвонил телефон. Он снял трубку.— Привет! Это я! — Юлька очень редко звонила ему на работу. — У тебя все в порядке?— … принимала «цыриков» по трое…— Тихо! — рявкнул он. — Да, все нормально!— На кого это ты так кричишь?Он вздохнул. Лукьянова показала язык. Губа и щека у нее совсем раздулись.— Это по работе.Юлька засмеялась.— Как хорошо, что я не часть твоей работы. Пока. Целую.— Пока.Он не стал проявлять своих чувств при посторонних.— Серж! Не пора ли поговорить с Верой Васильевной?— Вполне.— Мужики! — серьезно сказала Катька. — Вы ее только не лупите сильно, ладно? Она же слабенькая.На неровно покрашенных стенах кабинета весело играли солнечные зайчики.
* * * — Где он?— Не знаю.— Врешь!— Я не знаю.— Чей пистолет?— Я его никогда не видела.— Ты чего? Ты в Зою Космодемьянскую решила поиграть?— Я ничего не знаю.— Ты понимаешь, что пойдешь в тюрьму?— Воля ваша.— Это тебе кажется, что все это просто так. Ты будешь сидеть! Ясно? Сидеть!— Не кричите на меня.— Что?! Ты чего? Обалдела, сучка?!— Я не сучка.— Сучка! Где он?!— Я не сучка.Ведомый Полянским Ледогоров отошел и сел на топчан. Серж слегка подмигнул и вернулся к столу, напротив которого все так же сжимая сумку в руках, сидела вытянувшаяся в струнку Муратова.— Мой коллега излишне эмоционален, — начал он, — но его можно понять…Было очень жарко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58