— Че-е-рт! — простонал он. — Я забыл!— Что? — Ледогоров смотрел на него с изумлением.— Сегодня же первое число. Новый кодекс!Ледогоров матернулся и зажег новую сигарету. Стало кисло. Казалось, что вездесущие мухи жужжат как реактивные самолеты. Он тоже забыл. Если бы помнил — попробовал бы крутиться быстрее.Новый уголовно-процессуальный кодекс, вступавший в силу с первого июля в милицейских кулуарах звался уголовно-бандитским, или попросту беспредельным. Ходили слухи, что на оплату этого так называемого правового документа ушла львиная доля всего «общака» преступного мира России. Ледогоров, в принципе, хорошо понимавший, что это смешно и, что «общак» — это не мешок, набитый деньгами, тем не менее соглашался, что подобное беззаконие стоит дорого. Созданный под флагом борьбы за человеческие права документ почему-то начисто игнорировал права жертв преступлений, давая широкие возможности разнообразным преступникам ускользнуть от ответственности. Работа же правоохранительных органов усложнялась, количество бюрократических и формальных моментов увеличивалось. Это должно было отбить у последних борцов с преступностью желание добиваться справедливости.Все это вихрем пронеслось в голове у Ледогорова. Он почувствовал, как приподнятое «расколом» Любашева настроение и охотничий азарт уступают место усталости и апатии. Следователи и раньше-то не очень любили рисковать, опасаясь быть наказанными за необоснованное, по мнению начальства задержание, или обыск. Чего уж теперь ждать?Копылов сидел, глядя прямо перед собой, затем вздохнул и подтянул к себе текст нового закона.— Когда-то надо начинать. Саша, вы… ты погоди, я почитаю, чего теперь делать надо.Ледогоров кивнул.— Я пока к себе схожу.Дымная мгла растворилась в вечернем полумраке. За окном с трудом проглядывались мерцающие окна дома напротив. Полянский с Любашевым пили кофе с сушками и беседовали.— А Корней не «бомбит»?— Не, он как вышел — остепенился, работает. Вот Силантий…«Пошел процесс, — подумал Ледогоров, — только надо ли это теперь?»Полянский обернулся.— Ты чего так долго? Следак готов?— Через десять минут. «Сходняк» начался?— Вроде.— Можно тебя на секунду?Они примостились прямо у дверей кабинета, поглядывая в щель на оставшегося в одиночестве Любашева и общаясь шепотом.— Ну и чего теперь? — не понимал Полянский.— Ничего. Может и смысла нет Зураба ловить. Тогда пошлем Васю подальше и сами по домам.— Его бы это устроило, но я не понимаю…— Да я сам не понимаю! Когда мы вообще чего-нибудь понимали!— Не ори. Любашев услышит.— Извини. Я не на тебя.— Да понятно.За неплотно притворенной дверью кабинета Вышегородского раздался грохот отодвигаемых стульев.— «Сходка» закончилась. Я пошел к следаку.— Давай. Если что не так — надо Артураподключить. Он — начальник. Пусть у него голова болит.— Посмотрим.Копылов что-то активно печатал на машинке.— Саша! — поднял он голову. — Надо в прокуратуру лететь. Я позвонил Тихонравову, он договорился насчет обыска. Пока еще прокуратура санкционирует. Суды еще не готовы. Я так решил — задержать этого Зураба на сорок восемь часов я по закону право имею. Получится — будем думать как в суд за арестом выходить, а пока давай адрес квартиры.Ледогоров выпучил глаза. Вчерашний мальчик-новичок неожиданно оказался деятельным, умеющим принимать решения следователем.— Ушинского тридцать семь, корпус два, квартира сто девять, товарищ следователь. Раз решите привести свидетеля?Губы серьезного Копылова тронула едва заметная улыбка.— Ведите.Он изо всех сил старался не подать виду, как ему приятно.Дежурка оказалась на удивление сговорчивой и согласилась дать «патрульку» до прокуратуры всего за два пива. Полянский вызвался сгонять. Копылов приступил к подробному допросу Любашева, несмотря на окончание рабочего дня. Жизнь казалась чудесной, волшебной сказкой. Ледогоров заглянул в начальственный кабинет. Хотелось всех радовать.— Артур! Похоже, раскрываем Некрасова. Нужна машина на утро.Вышегородский заполнял какие-то таблицы.— Тьфу ты! Опять процент по кражам в жопе! Ты сколько карточек по сто пятьдесят восьмым выбил?Статистические карточки, заполняемые следователями, при направлении дела в суд были основным показателем работы уголовного розыска. Нет карточки — нет раскрытия. Это особенно комично смотрелось на фоне заявлений больших начальников в ярких погонах о ликвидации «палочной системы». Сказка начала превращаться в скучную реальность.— Я говорю, Артур, машина нужна. Утром обыск с задержанием. И человека бы одного.Вышегородский оторвался от бумаг.— На задержание — святое. Позвони Огурцову. Он завтра должен выйти. А машину я оставлю у отдела.Водитель «жигуленка» Валя Огурцов скрывался на больничном примерно месяц из трех. Автомобилем в его отсутствие пользовался сам Артур. Ледогоров протянул руку.— Давай ключи. На хрен мне Огурцов — я и сам могу. Человек еще нужен?Артур протянул связку с массивным брелоком.— Выбери сам кого-нибудь. Только не Югова — я ему заявление Шалимова отписал.Ледогоров кивнул, удивляясь сговорчивости Артура.— Спасибо.— Не за что. Хорошо бы огнестрел поднять. Постарайтесь.В коридоре Югов возился с перекошенной дверью собственного кабинета. Она никак не хотела закрываться.— Помочь?— Давай. Чего домой не идешь?— Следак задержанного допрашивает, а ты?— Уже иду. Материал — дерьмо подсунули. Один учредитель хочет нашими руками другого «съесть». Артур кричит: «Натягивай мошенничество».Дверь хрустнула и встала на место. Замок защелкнулся. Югов достал платок и промокнул лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58