И километровые очереди на «Легенду о динозавре». И видеосалоны с кучей новых названий и имен. Он мог ходить на несколько сеансов подряд, мог смотреть одно и то же по десять раз, мог ради этого прогуливать работу и учебу. Потом все успокоилось. Кинотеатры исчезли, или стали похожими на смесь дискотеки с закусочной. Видаки перекочевали из салонов в квартиры. Билеты стали выглядеть как рождественские открытки. Но что-то ушло. Что-то, вспыхивающее на мгновение при виде новых афиш, или обложек видеокассет. Это что-то была юношеская вера в реальность происходящих на экране событий и надежда на участие в чем-то подобном. Вера, умершая вместе со взрослым хмыканьем и беспощадной короткой фразой: «Ну прямо как в кино!»В пункте проката было просто невозможно дышать. Молодящаяся, тучная блондинка с обвислой грудью под модным сарафаном обмахивалась журналом. Ледогоров тщательно отобрал четыре французских фильма, шедших когда-то в прокате и сто раз пересмотренных в маленькой, пыльной «Искре» на Суворовском.— Сколько?— Тридцать в сутки, плюс залог за кассету.Напротив выхода, у кромки тротуара был припаркован бледно-синий «фольксваген». Мерцающая в жарких сумерках реклама магазина «Снарк» отражалась на его капоте. Ледогоров перешел Кирочную и, заходя в арку, снова зацепил его краем глаза. Что-то щелкнуло в мозгу и мгновенно ушло, отступив перед предвкушением приятного вечера. Кино так и осталось с детства его любимым развлечением. Темнело. Открывая дверь, он снова почему-то вспомнил «фольксваген». Положив магнитофон на кухонный стол, открыл холодильник, достал ледяную банку с остатками безалкогольного пива, отпил глоток и вдруг все понял.
* * * Они были на месте. Их силуэты хорошо просматривались на фоне слабо освещенной лестницы, а заливистый девчоночий смех вообще можно было услышать через две улицы.— Привет.Никто, естественно, не проявил особой радости. Солодов слез с подоконника.— Мы все рассказали. Нам добавить нечего.— А здороваться не надо? — Ледогоров подошел поближе и протянул ему руку.— Ну здравствуйте, — буркнул тот, но руку все-таки пожал. Какова бы ни была «блатная» романтика, а простецкие отношения с опером тоже поднимают авторитет среди друзей.На этот раз с ним были только прыщавый длинный парень в майке с эмблемой какого-то американского баскетбольного клуба и рыхлая девчонка-переросток в обтягивающей маечке и велосипедных шортах.— У меня всего один вопрос, — Ледогоров прислонился к стенке. — Кто из вас говорил, что машина была синяя?— Осторожно, запачкаетесь, — Солодов показал на стенку. — Это вон, Ирка, только я…— Да заткнись ты! Я те че? Слепая? девчонка пыхнула сигаретой. — Я ее с метра видела, когда сюда шла. Синяя она была!Ледогоров протиснулся между ней и Солодовым к подоконнику.— Ты мимо нее проходила? А потом вы все видели ее сверху? Вот стоит «опелек» старый. Какого он цвета?Допотопная иномарка припарковалась в желтых лучах рекламы какой-то фирмы на углу.— Зеленая, — сказал первым Солодов. — Как раз похожий цвет.Остальные кивнули.— Правильно. Зеленая. — Задумчиво кивнул Ледогоров и улыбнулся. — Спасибо, ребята. Дима, я про твои проблемы не забыл. Постараюсь помочь.Все озадаченно посмотрели ему вслед.— О, блин, дурак! — протянула Ирка.— Заткнись ты, — беззлобно бросил Солодов и потянулся за бутылкой пива.Ледогоров вышел из подъезда и подошел к седому майору в кабине блекло-синего «опеля», издалека кажущегося зеленым в ярко-желтых неоновых лучах.— Спасибо, Михалыч! Выручил!Тот отмахнулся.— Не зря хоть? Ну и ладно! Поехал додежуривать. Тебя подбросить?Ледогоров покачал головой.— Спасибо, пройдусь. Не январь на дворе.— Ну, как хочешь.Дома Ледогоров аккуратно, по инструкции подсоединил магнитофон к телеку, лёг на тахту, вставил первую кассету и погасил свет. Заунывный парижский дождь ворвался с экрана в комнату, пронзительно печальный Ален Делон, кутаясь в плащ, двинулся сквозь него навстречу своей гибели. Ледогоров посмотрел в окно. Ему показалось что дождевые струи постукивают по железному карнизу, но сумерки оставались влажными и душными. Совсем стемнело. Он прибавил звук.
* * * — Веселенькая история, но интересная. — Полянский откусил бутерброд и помешал кофе. — Ты чего такой взъерошенный?— Мать видак подарила. Полночи смотрел. Как в юности, когда они только появились.Полянский улыбнулся и с удовольствием отпил кофе.— Великая сила искусства!В «Василисе» они сидели уже более получаса. Ледогоров рассказывал ему новости и вводил в курс по стрельбе на Некрасова.— Антон, кстати, обещал заехать. Он мне денег занял. Слушай! Сколько можно жрать? Третья чашка с бутером!— Тебе-то что? У тебя Юлька здесь? Вот! А Жанка позавчера к матери на неделю рванула, в Новгород. — Сергей вытер губы. — Дома — хоть шаром кати. Я уже все подъел.Ледогоров закурил очередную сигарету.— Приходи к нам. Накормим.— Разберемся.В кафе вошел Югов в форме и с дубинкой.— Саня! Тебя Артур искал! По поводу Коршуновских материалов.— Успеется! — Ледогоров махнул рукой. — Ты там береги себя!— Козлы! — Югов купил сигареты и выразительно покрутил пальцем у виска. — Оперов — охранять консульство от каких-то антиглобусистов.— Антиглобалистов, — поправил Полянский.— Один хер! Саня! Я скажу, что тебя не видел!Дверь противно скрипнула несмазанной пружиной. Полянский потянулся.— Ну чего? Пойдем, попробуем водилу снять с адреса?— А не торопимся?Сергей хмыкнул.— А чего мы сможем еще сделать? По судимости его пробить? «Ног» Ноги — наружное наблюдение (жарг.).

нам под него никто не даст. Для обыска — оснований нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58