- Но зачем же вы с сотней других в бронежилетах выгнали меня голой посреди ночи?
- Но я же о другом говорю. Это твой гашиш?
- Я не хочу отвечать на это.
- А стереоустановка? Она же краденая, это-то ты знаешь?
Она удивленно посмотрела на него. И реакция была абсолютно естественной.
- Нет, ни малейшего представления.
- Ты знаешь, откуда она?
- Не хочу отвечать на этот вопрос.
- Но должна. Кто купил ее?
- Не я.
- А у кого купил твой друг?
- Не буду отвечать.
- А откуда поступил гашиш, возможно, от того же поставщика?
- Не буду отвечать.
- Если ты будешь продолжать в том же духе, просидишь здесь несколько недель, а это не для тебя. Насколько я понимаю, тебя раньше не задерживали. Значит, получишь лишь условное наказание. Помоги нам, и мы постараемся освободить тебя как можно скорее.
Она ничего не ответила. Фристедт снова включил магнитофон и продолжил.
- Ты знаешь, откуда появился украденный магнитофон марки... прости, стереоустановка марки "Маранц"?
- На это я не буду отвечать, я ведь уже сказала.
- И ты также не хочешь объяснить появление спичечной коробки с гашишем в твоей квартире?
- Нет.
- Ну что ж, на этом допрос окончен. Время 14.41. Затем он быстро встал и сделал вид, что хочет ее стукнуть, хотя не дотронулся до нее и неожиданно, будто злясь, вышел из комнаты, кивнув Аппельтофту.
Перед тем как продолжить допрос, Аппельтофт немного подождал.
- Понимаешь, - сказал он, - мы сейчас проверяем все улики, как мелкие, так и крупные - все. Даже если это окажется чепухой, все равно придется выяснить все подробности, чтобы отпустить тебя домой, а нам перейти к более серьезным делам.
- А, собственно, что мы сделали, в чем вы нас подозреваете? - спросила она и впервые посмотрела Аппельтофту в глаза. - Не думаете же вы, что мы что-то сделали с полицейским в машине. Почему вы нас арестовали?
- Вполне возможно, что мы вышли на ложный след. А ты знаешь, какая может быть реакция на убийство полицейского в машине. Но если ты объяснишь то, о чем мы тебя спрашивали, я сделаю все, чтобы тебя отправили домой.
- Точно?
- Конечно, - привычно соврал Аппельтофт, хотя ему самому от этого стало не по себе. - Вот скинем мы эту чепуху, и я не вижу причин дольше задерживать тебя.
- Да, а если я тем самым посажу кого-нибудь...
- Никто не узнает, что это ты сделала. Сейчас мы просто разговариваем, допрос окончен.
- Да, но это чертовски неприятно.
- Послушай, не думай об этом. Ты сидишь сейчас в дерьме, как и твои дружки. Но помоги нам разобраться в этой ерунде, и мы сможем заняться более серьезными делами. Ты знаешь, откуда гашиш и стерео?
- Я не хотела, чтобы мы покупали их. Я была убеждена, что это краденое, потому что он такой тип, этот...
- Кто?
- Я не хочу говорить.
- Ты сама создаешь себе проблемы. А у нас есть еще твоя мать...
Бедные родители - это стандартная уловка. Но Аппельтофт знал, что она попадет прямо в цель, однако еще лучше он знал, что необходимы будут новые следы, новые идеи и придется приводить сюда ее плачущую мамочку.
- А мама знает?..
- Предполагаю. Но ты сегодня же сможешь быть у мамы и объяснить ей, что все не так уж опасно, помоги мне только немного. А я помогу тебе, обещаю.
- Точно, что никто не узнает обо мне?
- Да, точно, это останется между тобой и мной.
- Но это опасный тип, всегда при оружии. Нет, я не знаю...
- Не беспокойся, от "этого типа" мы сумеем защитить тебя. Он палестинец?
- Гм.
- А где он живет?
- В Сёдертелье.
- Живет один?
- Нет, в квартире живут еще два ливанца. Хотя с ними у нас ничего не было. У него брат в пропалестинской группе в Сёдертелье, хотя сам он не с нами. Мы не хотим иметь дело с такими.
- Что ты имеешь в виду под "с такими"?
- Преступников, а мы не преступники.
- А где он живет в Сёдертелье?
- Улица, кажется, называется Граневэген. Это район, где живет масса иностранцев.
- Как его зовут?
- Не знаю, могу ли я говорить об этом.
- Зачем нам переворачивать всю Граневэген, чтобы найти его квартиру? Будет лучше, если мы проведем это дело потише. А то ты же знаешь, как это бывает.
- Абделькадер Латиф Машраф... хотя его брат никак не связан с его аферами.
- Ага, и на двери значится фамилия Машраф?
- Да, думаю, что это его квартира, он живет там уже много лет. А ливанцы живут там совсем недолго.
- Они вооружены?
- Да, но не говорите, что я сказала.
- Нет, это обещание я сдержу совершенно точно.
- А теперь я смогу уйти отсюда?
- Я посмотрю, что смогу сделать, но решает прокурор. А сейчас отправимся в камеру.
Аппельтофт сам почувствовал себя преступником, увидев отчаяние в глазах девушки. Она была таким слабым существом, ростом около 155 см, маленькая, словно зверек, плохо одетая в то, что ей дали из конфискованного.
- Но ты же сказал, что...
- У тебя точно не было никаких контактов с Фолькессоном?
- Нет, я же сказала, нет! Нет, нет, нет и еще раз нет! Чертов сыщик! Чертов, проклятый сыщик!
В комнату вошел Фристедт, и они общими усилиями попытались вывести девушку из истерики. Затем они осторожно дотащили ее обратно в камеру и предупредили дежурившего врача полиции, чтобы он дал ей успокаивающее, а сами вернулись в зал заседаний, чтобы разобраться в новых фактах. Карл нетерпеливо поджидал их, но уже по выражению их лиц увидел, что результаты не оправдали надежд.
- Она отказывается признавать какие-либо контакты с Фолькессоном, - сказал Аппельтофт и потянулся за кофейником, но тут же поставил его обратно с гримасой отвращения.
- Хуже всего, что я верю ей, верю, что она говорит правду, - сказал Фристедт.
- Да, я ведь кое-что выудил у нее, но совсем другое, да простит меня Бог, и это заставило меня поверить, что она не стала бы скрывать контакта с Фолькессоном, - пояснил Аппельтофт и снова потянулся к кофейнику, налил себе кофе и вопросительно посмотрел на остальных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138