Тот сидел или полулежал, навалившись на дверь. Лицо белое, обе руки поддерживали живот. Он был в сознании, слабо и прерывисто дышал.
Карл присел перед ним на корточки и посмотрел в лицо.
- Шалом, привет от Муны, - сказал он, не понимая зачем; казалось, будто он на какое-то мгновение потерял рассудок.
Израильтянин слабо улыбнулся.
- Кто ты, черт возьми? - спросил израильтянин слабым голосом, лицо его оставалось безжизненным. Он говорил по-английски с сильным акцентом.
- "Сайерет-Маткал", но шведский, - ответил Карл и, вытащив пистолет, демонстративно поиграл перед лицом израильского солдата из спецкоманды. И, перед тем как задать вопрос, приложил дуло пистолета к его лбу.
- Где Арон Замир и остальные?
Израильтянин устало улыбнулся, но не ответил. Карл повторил свой вопрос.
- Не будь идиотом... Ничего не скажу... стреляй, если хочешь, - ответил израильтянин, теряя сознание.
Карл поставил пистолет на предохранитель, спрятал его на место, оттащил израильтянина, чтобы тот растянулся на полу, и начал обследовать его карманы. Там были и патроны, и пара тысяч крон стокроновыми купюрами, и арабский паспорт. Карл взял паспорт и поднялся.
Аппельтофт наклонился над другим израильтянином, чтобы узнать, жив он или мертв, но так и не понял этого.
- Вот тот, подальше, и вот этот, кажется, мертвы.
Не знаю, что с тем, что лежит посредине, - сказал он почти беззвучно.
Карл подошел к израильтянину, на которого указал Аппельтофт. В него он попал дважды. Одна пуля прошла через нижнюю челюсть, вероятно, это второй выстрел. Первая застряла у основания носа и разворотила один глаз. Обе пули вышли через затылок. Но человек еще слабо дышал.
Лежавший рядом казался, однако, мертвым. Он был первым, в кого стрелял Карл, и во время выстрела стоял совершенно спокойно. Первая пуля прошла прямо у правого уха и, вероятно, уже в голове перевернулась. Ведь выходное отверстие было величиной с теннисный мячик.
- Да, он мертв, - сказал Карл и отправился к Элазару в другой конец комнаты. Тот лежал с распростертыми руками, застывшим взглядом уставившись прямо в потолок. Карл видел, что входное отверстие было точно посредине груди. Он с трудом перевернул Элазара - пуля не вышла из тела, наверное, уткнулась в позвоночник и застряла в нем. Карл, казалось, все еще слышал хруст раздробленных костей убитого.
Он поднялся на ноги и взглянул на Аппельтофта. Какое-то мгновение они не сводили друг с друга глаз. Вдали послышались сирены "скорых".
- Это подполковник Элазар, - тихо сказал Карл, - это наш человек. Именно он убил Акселя Фолькессона. Шеф спецкоманды, "отъявленный" герой Израиля.
Оба посмотрели на мертвого убийцу.
- А что у тебя в руке? - спросил Аппельтофт и в тот же момент почувствовал, что должен выйти из комнаты и выпить глоток воды, иначе его начнет тошнить.
- Паспорт, - ответил Карл, когда они оба направились, как им казалось, в сторону кухни или ванной комнаты. - А паспорт только на арабском, никаких записей на европейских языках, и, насколько я понимаю, это ливийский.
- Ливийский?
- Да, но я слышал, как они говорили на иврите, они израильтяне, и давай оставим это.
На кухне они выпили по стакану воды и отправились к входной двери, чтобы открыть ее санитарам и полиции, уже подходившим к вилле.
* * *
Было четыре часа утра, когда Карл вошел в кабинет Нэслюнда. Слабый свет в кабинете и кромешная тьма на улице. В кабинете кроме Нэслюнда сидели его основной "рупор" Карл Альфред и сам Письмоносец, то есть главный шеф всего отдела безопасности, которому, вероятно, предстояло либо отвечать, либо не отвечать за то, что произошло.
Всех троих вызвали на службу всего лишь час назад, и они приехали на Кунгсхольм небрежно одетыми и небритыми. Проснулись они мгновенно и все же не совсем поняли содержание короткого сообщения дежурного по уголовной полиции. Вилла Виггбюхольм уже была окружена спецсилами человек в пятьдесят, они так и не поняли своей тактической задачи, они знали только, что необходимо держать кучку фоторепортеров и журналистов подальше от происшедшего.
Все, как завороженные, с ужасом смотрели на Карла, вошедшего в кабинет. Брюки и пуловер замазаны кровью, руки тоже в крови, а волосы прилипли ко лбу, после того как он провел по ним руками. Он был небрит, но загорелое лицо казалось не таким измученным, вообще он выглядел более собранным, более владеющим собой, чем это было на самом деле, когда, войдя в кабинет, он молча придвинул к себе один из стульев для посетителей перед столом Нэслюнда.
В комнате стояла мертвая тишина. Никто из троих его шефов не испытывал желания первым задать вопрос, уж слишком мало они знали, что, собственно, произошло. Наконец, откашлявшись, неуверенно начал сам Письмоносец.
- Ты можешь коротко ввести нас в курс дела, Хамильтон?
- Да, - сказал Карл. - Аппельтофт и я прибыли на место преступления слишком поздно, операция была уже в разгаре. Я вошел в дом, когда израильтяне начали расстреливать всех, кто находился в доме. Я вступил с ними в бой и убил троих, а одного ранил, он сейчас лежит на операционном столе в Каролинке. Двое из расстрелянных полчаса назад были еще живы, их тоже, полагаю, оперируют. Пять остальных жертв - насколько мы поняли, трое палестинцев и двое шведов - мертвы и все еще находятся на месте преступления. Техники занимаются ими, Аппельтофт следит за всем.
В кабинете опять наступила тишина, но о причине ее Карл не знал. Ведь всего за четверть часа до этого Нэслюнд сообщил им об ожидаемой ливийско-палестинской операции, о которой он получил точные сведения.
- Ты застрелил четверых израильтян? - недоверчиво и с опаской переспросил Нэслюнд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138