А людей воспитывать надо, убеждением действовать.
Борис Нискин возмущенно блеснул очками.
– Это уже чистая демагогия, вот что!
– Еще какая! - подхватил Таран. - Сам иногда этим грешу... Видал, но такого!..
Он с Колей Маленьким - два остряка и задиры - не упускали случая поддеть друг друга.
– Мы когда-нибудь в столовку пойдем? - не вытерпел Илья.
– Идем, - откликнулся Николай. - Вот только Степка Шарунин куда-то потерялся.
Наконец появился и Шарунин, щуплый паренек в замасленной серой рубашке. Степка был чем-то явно взволнован.
– Слыхали новость? - возбужденно спросил он. - Жуков Валька говорил. Ух, что будет!..
– Вот это новость! - весело отозвался Коля Маленький. Самого Вальку Жукова удалось послушать! Секретаря комитета комсомола! Надо же, такое счастье.
– И что теперь только будет? - подхватил Таран.
Степа Шарунин обиделся.
– Я могу и не рассказывать.
– Ладно, пошли уж, - скомандовал Николай.
Ребята гурьбой направились к выходу из цеха.
Очутившись во дворе, все невольно зажмурились: в глаза ударили нестерпимо яркие солнечные лучи.
Здесь было еще жарче, чем в цехе, только легкий ветер со стороны моря приятно обдувал разгоряченные лица.
По тенистой аллее заводского сада, над которой смыкались ветви могучих акаций и кленов, вышли к низкому зданию столовой.
Коля Маленький быстро встал в очередь в кассу, Таран и Куклев, взяв подносы, - в другую очередь, за оплаченными уже порциями, а Николай, Борис Нискин и Степа Шарунин направились занимать столик на шестерых.
Через десять минут вся бригада уже с аппетитом уплетала обед, и, только Степа, упиваясь всеобщим вниманием, рассказывал:
– Значит, на весь завод - дружина. Конечно, добровольная. Со штабом. Порядок охранять на улицах...
К его рассказу прислушивались обедавшие вокруг рабочие.
– И это по всей стране, во всех городах, - не то с удивлением, не то с опаской продолжал Степа. - Теперь и до нас докатилось.
Илья Куклев одобрительно кивнул головой.
– Давно пора. В газетах уж сколько об этом пишут.
Кто-то за соседним столиком скептически произнес:
– Выходит, еще одна милиция на нашу голову?
– И вообще, - подхватил Степа. - Вон недавно в газетах писали - одного дружинника убили. Ну, кто это захочет подставлять свою шкуру за здорово живешь?
– Нет, а по-моему, что ни говорите, красиво, мечтательно произнес. Василий Таран. - Форму какую-нибудь придумают, пистолет дадут. Девчата с ума сходить будут.
– Чушь городишь, милый! - вмешался сидевший неподалеку старый мастер из первого цеха Григорий Анисимович Проскуряков, член цехового партбюро. - Пистолет ему подавай! Форму придумывай! Правительство наше и ЦК только и мечтают, чтобы Василий Таран неотразимым кавалером стал...
По столикам прошел сдержанный смешок.
– Или вон Кириллов Иван Степанович говорит: "еще одна милиция на нашу голову", - продолжал неторопливо Проскуряков, поглаживая седые, с табачными подпалинами усы. - Я бы на твоем месте, Степаныч, на милицию не обижался. Ведь, гляди, после каждой получки она тебя целым и невредимым домой доставляет. Ну, со штрафом, конечно. Не без этого. Потому нрав у тебя становится буйный.
Кругом уже откровенно смеялись. Разговор принимал явно интересный оборот.
– А ты, дядя Григорий, сам-то в дружину не собираешься? - поинтересовался кто-то.
– Почему не собираюсь? - степенно ответил Проскуряков. - Вот такие орлы пойдут, - он кивнул на столик, где сидела бригада Вехова, - и я за ними.- Взгляд его остановился на Шарунине. - А ты, сынок, чего испугался? Мы же с тобой рабочий класс, основа основ государства. Это понимать надо! Царя прогнали, беляков передушили! Страну из разрухи подняли. Кто? Все мы, рабочий класс.
В голосе старика звучала такая неподдельная гордость, такая хозяйская уверенность в своих силах, в своей правоте, что окружающим невольно передалось это чувство.
– Гитлеру шею свернули, - прибавил рабочий, сидевший рядом с Проскуряковым.
– Верно, - согласился тот. - Так неужто дома у себя порядок не наведем?
– Эх, чтоб я не родился! -. задорно воскликнул Коля Маленький. - Будет порядочек!
Кругом засмеялись.
– В корень смотрит парень... Раз родился, то надо воевать!..
– Непременно надо! - вмешался в разговор подошедший инженер Рогов, технолог цеха.
Это был полный, розовощекий, с седыми висками человек.
– В чем же дело? Записывайтесь, Дмитрий Александрович, - задорно предложил Таран.
Рогов улыбнулся.
– Я, видите ли, готов. Но есть условие. Чтобы супруга не узнала...
Веселый смех заглушил на минуту его слова.
– ...А так скажу: мол, совещание или собрание. И все тут, - шутливо продолжал Рогов, но вдруг с неожиданной суровостью добавил: - Я не зря сказал, что воевать непременно надо. Вот сегодня на работу сверловщица наша не вышла, Назарова. Почему? Потому, что в больнице возле сына сидит. Студент он, на одном курсе с Андрюшкой моим учится.
Нашлись подлецы, ножом его ранили.
– Это как же так? - спросил Николай.
– А вот так. У них при доме красный уголок есть. Вечер там был, танцевали. В это время хулиганы нагрянули. Назаровой сын вздумал было вмешаться, да один оказался. Ну, они его...
Николай нахмурился. Ох, до чего же ясно вспомнил он в эту минуту, как недавно они с Машей сидели вечером в парке, как окружили их скамейку подвыпившие парни. Николай тогда тоже оказался один, но те были потрусливей, и у них не было ножей.
А Маша, как она тогда испугалась!..
– Это что же получается, хлопцы? - тихо, с угрозой спросил он, оглядывая товарищей. - Выходит, наших бьют?!
Коля Маленький вскочил со стула и запальчиво воскликнул:
– Факт, бьют!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81