Кира лукаво погрозила ему пальчиком.
– Ты что это зашустрил?
– Нет, что ты... Просто... по делу мы тут.
– Кто это "мы"?
– Да вот с товарищами.
Кира бросила сияющий, полный любопытства взгляд на Николая.
– Задушевный друг?
– Задушевный, - сдержанно ответил Таран.
– Значит, по делу пришли? А я-то думала, соскучился. По какому же делу?
– К вашему директору. Сын у него пропал.
– Что ты говоришь?! - Кира всплеснула руками, и в глазах ее зажглось нестерпимое любопытство. - Мамочка моя, как интересно! А ты знаешь, где он?
– Кто?
– Да сам, - и, понизив голос, Кира ехидно прибавила: Он в посудном. Вокруг Верки все вьется. Позвать?
Воскликнув напоследок: "Ой, мамочка, что делается!", Кира исчезла в толпе покупателей.
Таран неторопливо подошел к Николаю.
– Знакомую встретил, - сообщил он. - Сейчас она директора позовет.
– Видел, - сухо ответил Николай. - Что-то я раньше только не замечал ее с тобой.
Таран счел за лучшее промолчать.
Через несколько минут к ним торопливо подошел высокий, представительный человек с пышной шевелюрой, в хорошо сшитом бежевом костюме и зеленом галстуке. Вид у него был обеспокоенный.
– Вы ко мне, товарищи? Прошу.
Он отпер кабинет.
Через минуту Вербицкий уже взволнованно рассказывал:
– Олег способный, но нервный мальчик. Однако в последние дни он вел себя особенно нервно. Боялся каждого звонка. Я пытался с ним говорить, никакого эффекта! Только дерзит. Переходный возраст!
– Вот именно, - ворчливо вставил Игорь Афанасьевич. Здесь надо быть особенно чутким.
– Конечно! - подхватил Вербицкий. - Но я вам скажу о другом. У него подозрительные друзья. Очень отрицательное влияние. Например, Блохин Витька - отпетый разбойник. Олег говорил, что он связан с какими-то взрослыми хулиганами. Даже кличку одного из них называл. Уксус, что ли?
– Уксус?! - в один голос переспросили Николай и Таран.
– Да, что-то вроде этого. Вы его знаете?
– Немного, - ответил Николай и, посмотрев на Тарана, тихо прибавил: - Блохин - Блоха, похоже?
– Видите, какое окружение? - продолжал Вербицкий. - Вот в таких условиях и воспитывай. А школа палец о палец не ударяет. Кошмар просто! В милицию я уже заявил. Что еще прикажете делать?
Игорь Афанасьевич сердито ответил:
– Сейчас приказывать поздно. Проглядели сына.
– С вашей помощью, кажется, - ядовито заметил Вербицкий.
Вербицкий все больше распалялся. Полное лицо его раскраснелось, он гневно жестикулировал.
– Никаких благородных идеалов! Никакой моральной чистоты! Цинизм! Сплошной цинизм даже в отношениях с родителями!.. Я один тут, извините, бессилен!..
Уже смеркалось, когда Николай, Игорь Афанасьевич и Таран вышли из магазина.
– Вы, может, домой поедете? - обратился Николай к Игорю Афанасьевичу. - Устали, наверно.
– Что вы! - обиженно запротестовал тот. - Вовсе не устал. С чего вы взяли? Хочу еще того старика повидать. Как он сына выгнал, не понимаю! Но и этот директор - фрукт, я вам доложу! - он кивнул на магазин.
– Еще какой! - усмехнулся Таран.
Переговариваясь, они двинулись по улице.
– Неужели это тот самый пацан? - вслух рассуждал Николай. - Блохин - Блоха, похоже! Тогда он может и к Уксусу привести.
– А это кто такой? - поинтересовался Игорь Афанасьевич.
– Опасный тип. Мы с ним однажды познакомились, - ответил Николай и кивнул на Тарана. - Вот его он ножом угостил.
– Боже мой! Все-таки как вы так рискуете, не понимаю... Попал бы в сердце и - готово! Или, например, по глазам... На всю жизнь калека.
– Да нет, он по плечу попал, легко... - махнул рукой Таран.
– Мало ли что! А вы подумайте, куда он мог попасть! Поразительное легкомыслие! - Игорь Афанасьевич рассердился не на шутку.
– Мы уже все подумали, - улыбнулся Николай. - Поэтому и надо его быстрее поймать.
– Ну, знаете... Интересуетесь "Пер Гюнтом", а сами... Не понимаю!.. Где же логика?
"Положительно этот парень мне нравится, - подумал Игорь Афанасьевич. - Какое-то внутреннее благородство. Кажется, я начинаю понимать Машу".
Они вышли на улицу Свободы. Николай посмотрел на бумажку с адресом.
– Октябрьская, двадцать четыре. Теперь недалеко. Постой-ка! - он посмотрел на Тарана. - А ведь там Степка Шарунин живет?
– Кажется... - неуверенно откликнулся Таран.
– Не кажется, а точно! М-да... - И Николай пояснил Игорю Афанасьевичу: - Это тот самый парень, которого мы исключили из дружины. И он должен бы знать Блохина...
Вскоре они подошли к воротам, возле которых на длинных скамейках сидели несколько женщин.
В глубине большого пустынного двора в одном из домиков жила семья лекальщика Захара Карповича Блохина. Здесь под окнами росли кусты, стояла аккуратная скамейка, ступеньки крыльца и перила были наполовину из свежеоструганных досок, видно, их чинили недавно и добротно.
Дверь открыл сам хозяин - высокий кряжистый старик, на суровом лице от ноздрей к углам рта пролегли глубокие складки, короткие усы тщательно подстрижены, на широком носу чуть косо держались модные очки в изящной дорогой оправе. Блохин был в старых домашних брюках, косоворотке, на плечи он накинул серый ватник.
– Мы к вам, Захар Карпович, - сказал Николай. - По делу пришли.
– Милости просим.
Блохин провел гостей в большую, опрятно прибранную комнату. Над круглым столом, покрытым клеенкой, свисала лампа под большим оранжевым абажуром. У стенки стояло пианино, напротив широкая кровать с кружевным подзором и горой подушек.
Над ней висели фотографии, а в стороне - гитара с красным бантом на грифе. На другой стене Николай заметил несколько почетных грамот под стеклом.
Дощатый крашеный пол был чисто подметен. На окнах стояли горшки с фикусами и кактусами, в них бугрилась черная, щедро политая земля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81