— глубоко вздохнул он и вдруг хмыкнул. — Посмотри на старого дурня. В твоем возрасте я воображал, что когда стану старым, то открою смысл жизни. — Он грустно улыбнулся. — А сейчас я ничуть не ближе к смыслу жизни, чем тогда. Зато, правда, знаю, где его нет. Методом исключения. Чтобы понять это, мне пришлось потерять сына. Если у тебя большой дом, шикарный автомобиль и твое лицо поместили на обложку «Форчун», ты думаешь, что все понял, да? Но тут Бог шлет тебе телеграммку: «Ах, прости, забыл предупредить: это ни хрена не стоит». Все, кого ты любишь в этом мире, даны нам на время, напрокат, понимаешь? Так что лучше люби их, пока можешь. — По щеке Годдарда медленно скатилась слеза. — По сей день спрашиваю себя: а понимал ли я Эли? Может, и нет. Думал, что понимаю. Я знаю, что любил его, любил больше, чем сам от себя ожидал. А вот понимал ли я моего мальчика? Не знаю. — Он медленно покачал головой. Было заметно, что Годдард постепенно берет себя в руки. — Твоему отцу — не знаю, кто он, — чертовски повезло. С ним такого не случится. У него такой сын, как ты; сын, который все еще рядом. Я знаю, что он тобой гордится.
— Не очень в этом уверен, — тихо сказал я.
— А я уверен, — возразил Годдард. — Я знаю. Я бы тобой гордился.

Часть 7
Укрощение
Укрощение — воздействие, оказываемое на агента или двойного агента «хозяином» для предотвращения перехода на сторону противника.
«Международный словарь разведки»
66
Утром я проверил почту и обнаружил сообщение от Артура:
Босс весьма впечатлен Вашей презентацией и требует немедленного продолжения.
С минуту я смотрел на экран, а потом решил не отвечать.
* * *
Я не стал звонить отцу, а сразу поехал к нему, купив по дороге пачку пончиков «Криспи крим». Поставил машину прямо перед подъездом, зная, что если отец не смотрит в телевизор, он обязательно смотрит в окно и ничего не пропустит.
Я только что побывал на автомойке, и «порше» сиял, как кусок обсидиана. Я не мог на него наглядеться. Пора и отцу показать, что его «сын-неудачник» не такой уж недотепа и заимел колесницу на четыреста пятьдесят лошадиных сил.
Отец, как всегда, сидел перед телевизором и смотрел низкопробное журналистское расследование корпоративных скандалов. Антуан сидел рядом в менее удобном кресле и читал цветной таблоид из супермаркета (они все на одно лицо, но, по-моему, это был «Стар»).
Отец поднял глаза, увидел коробку с пончиками и отрицательно покачал головой.
— Я почти уверен, что внутри есть шоколад. Твои любимые.
— Мне больше нельзя такое дерьмо. Этот зулус держит меня под прицелом. Может, ему предложишь?
Антуан отрицательно покачал головой:
— Нет, спасибо. Я пытаюсь сбросить вес. Не соблазняй.
— Это, случайно, не диетический салон? — Я поставил коробку рядом с Антуаном, на кофейный столик с инкрустацией «под клен». Отец не сказал ни слова о машине: наверное, смотрел телик. Да и глаза у него уже не те.
— Как только ты уйдешь, он начнет щелкать кнутом и гонять меня по комнате, — сказал папаня.
— И так весь день?
Судя по лицу, отец не особенно злился, скорее так, развлекался.
— Его это радует, — кивнул он в сторону Антуана. — А самый большой кайф — не давать мне курить.
Похоже, между ними установилось вооруженное перемирие.
— А ты стал лучше выглядеть, пап, — соврал я.
— Брехня, — отозвался он, не отрывая глаз от псевдорасследования. — Тебя еще не поперли с нового места?
— Нет, — сказал я и скромно улыбнулся: пора сказать ему главную новость. — Вообще-то...
— Послушай, — он наконец отвернулся от телевизора и перевел на меня слезящиеся глаза, — если ты будешь хлопать ушами, эти сукины дети, эти подонки вытянут из тебя последнюю монетку.
— Кто, корпорации?
— Корпорации, фирмы, директора со своими акциями, большими и толстыми пенсиями и выгодными сделками. Все они думают только о себе, все и каждый, запомни!
Я потупился и тихо сказал:
— Ну, может, и не все.
— Не обманывай себя.
— Слушай своего отца, — сказал Антуан, не отрывая глаз от «Стар». В его голосе чувствовалась почти симпатия. — Он мудрый человек.
— Папа, с некоторыми директорами я неплохо знаком. Меня только что здорово продвинули по службе. Я теперь особый ассистент генерального директора «Триона».
Повисла тишина. Наверное, отец не расслышал. Он опять смотрел в телевизор. Я решил немного смягчить свой самоуверенный тон:
— Папа, это же правда здорово.
Тишина.
Я уже собирался все повторить, когда отец переспросил:
— Особый ассистент? Это что-то вроде секретаря?
— Нет-нет. Это... ну, типа, работник высокого ранга. Для мозговых штурмов и так далее.
— Так чем ты точно занимаешься весь день?
У старика эмфизема, а воздух хватаю ртом я.
— Не важно, — сказал я. — Не надо было мне говорить.
Я действительно об этом пожалел. На кой черт мне знать, что он думает?
— Нет, правда! Мне же интересно знать, откуда у тебя такая шикарная тачка.
Значит, заметил-таки! Я улыбнулся:
— Красавица, правда?
— Сколько она тебе стоила?
— Ну...
— Точнее, сколько кредита ты выплачиваешь в месяц. — Отец сделал большой глоток кислорода.
— Нисколько.
— Нисколько, — повторил он, словно до него не сразу дошло.
— Ничего не выплачиваю. За все платит «Трион». Это дополнительная льгота моей новой работы.
Он снова глотнул кислорода.
— Льгота...
— Как и моя квартира.
— Ты переехал?
— По-моему, я тебе говорил. Сто восемьдесят пять квадратных метров в новом здании, «Харбор-Суитс». Оплачивает «Трион».
Снова вдох.
— Ты гордишься? — спросил отец.
Ничего себе! Я никогда еще не слышал от него этого слова.
— Да, — признался я, покраснев.
— Гордишься, что теперь ты их собственность?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112