Подыскивая жилище, я отверг несколько других домов, хотя они очень понравились Молли, только из-за того, что мне померещились там промелькнувшие тени крыс. Про крысоловов и говорить не приходилось: я глубоко убежден, что крыс, как и тараканов, истребить невозможно, они выживут в любых условиях. Время от времени, когда мы утыкались в «видак», Молли любила подшутить надо мной и незаметно ставила кассету с фильмом «Уиллард» со всякими ужасами про крыс. Мне же было не до смеха.
И как будто нам еще не хватало стрессов, мы целыми месяцами цапались по поводу того, иметь или не иметь ребенка. Вопреки наиболее распространенной ситуации, когда жена хочет родить, а муж против, мне хотелось ребенка, а еще лучше нескольких. Молли же категорически возражала. Я считал это странным для педиатра, поскольку она придерживалась мнения, что детей должны воспитывать не родители, а педиатры. Она полагала, что ее карьера детского врача только-только началась и своих детей иметь было рано. Поэтому между нами часто возникали ожесточенные споры по этому вопросу.
Должен сказать, что я был не прочь разделить с ней ответственность за воспитание ребенка, она же считала, что в истории цивилизации еще ни один мужчина не разделил такой ответственности. По правде говоря, я уже собирался стать отцом: когда моя первая жена, Лаура, погибла, она была беременна. Молли же беременной еще не была никогда.
Итак, споры наши не прекращались.
— Мы могли бы продать отцовский дом в Александрии, — начала Молли разговор.
— По нынешним ценам на рынке мы за него почти ничего не получим. А твой отец не оставил тебе, по сути дела, ничего. Он никогда по-настоящему не думал о деньгах.
— А не можем ли мы получить заем?
— А под какой же залог?
— Я могла бы заложить драгоценности из лунного камня.
— Да за них шиш дадут, — засомневался я. — Лучше носи сама.
— А что Александру Траслоу нужно от тебя?
В самом деле — что, когда юристов поопытнее меня как собак нерезаных? Мне не хотелось повторять подозрения Стирнса, что отца Молли убили: так или иначе такое объяснение никак не пролило бы свет на причину того, зачем я понадобился Траслоу. Ради чего, спрашивается, бередить ее рану?
— Мне не хочется даже ломать голову, для чего я вдруг понадобился ему, — запинаясь, ответил я.
Оба мы прекрасно знали, что все это как-то связано с моей прежней работой в ЦРУ, но до конкретной причины додуматься не смогли.
— Ну а как там дела в отделении интенсивной терапии для новорожденных? — спросил я, чтобы уйти от разговора, о ее работе в Массачусетской больнице.
Молли только покачала головой:
— Я хочу поговорить об этих штучках Траслоу, — она задумчиво накрутила на палец прядь своих волос и сказала далее: — Отец дружил с Траслоу. Я имею в виду, что они доверяли друг другу, хотя близкими приятелями не были. Но отец всегда любил его.
— Вот и хорошо, — заметил я. — Значит, он добрый человек. Но тот, кто хоть раз был шпионом, шпионом останется навсегда.
— То же можно сказать и о тебе.
— Нет, я давал обещание, Молли.
— Стало быть, ты полагаешь, что Траслоу хочет дать тебе какое-то секретное задание?
— Сомневаюсь. Больно высокая зарплата.
— Но ведь работа связана с ЦРУ.
— Необязательно. ЦРУ — просто самый крупный клиент Корпорации.
— Мне не хочется, чтобы ты соглашался, — настойчиво повторила Молли. — Мы же уже говорили — эта твоя работа ушла в прошлое, с ней покончено. Ты напрочь порвал с ней... так и держись.
Она знала, как важно было для меня полностью отрешиться от своей прежней работы оперативного сотрудника, приучившей меня к холодной расчетливой жестокости.
— Я тоже очень хочу остаться в стороне, — заметил я. — Но Стирнс изо всех сил уговаривал меня не отказываться.
Молли встала с кресла и опустилась передо мной на колени, обняв мои бедра.
— Я не хочу, чтобы ты снова стал работать у них. Ты же обещал мне. — Разговаривая, она принялась поглаживать мои ноги и уставилась на меня умоляющими глазами, в которых таилась непостижимая загадка. Ее действия сбивали меня с толку. — А ты можешь с кем-нибудь посоветоваться? — наконец спросила она.
Я надолго задумался, а потом заявил:
— Разве что с Эдом Муром.
Эдмунд Мур знал внутреннюю кухню ЦРУ лучше всех на свете, ибо прослужил там вплоть до отставки — более тридцати лет. Во время моей короткой работы в разведке он натаскивал меня, был, как говорят разведчики, моим «реббе». Кроме того, он обладал поразительным нюхом на распутывание всяких загадок. Эд жил в Вашингтоне, в Джорджтауне, в старинном дивном особняке и, похоже, на пенсии был занят по горло, даже больше, нежели в дни активной деятельности в ЦРУ: перечитывал, видимо, все изданные мемуары, посещал собрания ветеранов ЦРУ, встречался в ресторанах с закадычными друзьями, выступал как эксперт на заседаниях сенатских подкомитетов и делал еще миллион всяких дел, которые я даже перечислить не могу.
— Поговори с ним по телефону, — посоветовала Молли.
— Я сделаю еще лучше. Если выкрою свободное время завтра днем или послезавтра, то слетаю в Вашингтон и повидаюсь с ним.
— Если он выкроит время на встречу с тобой, — подковырнула Молли.
Тут она принялась теребить и возбуждать меня, явно давая понять для чего, а когда я наклонился, чтобы поцеловать ее в шею, вдруг вскочила и вскрикнула:
— О Боже! Там же этот чертов соус подгорает.
Я пошел вслед за ней на кухню и, когда она выключила горелку (за соусом теперь присматривать больше не надо), подошел к ней сзади и обнял. Хлопоты и заботы так заморочили нас, что малейшее замечание с ее или с моей стороны могло опять втянуть нас в бесконечную перебранку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172