Ну, а вы были бы куда более счастливы, если бы успокоились, прекратили молодиться и приняли бы как должное ваш полувековой возраст!..Тут она обернулась и дала мне сильную пощечину.На всем протяжении моей филиппики Карл будто воды в рот набрал. Даже когда я замолчала, он не проронил ни слова. Я-то надеялась, что он меня защитит… Остаток дороги мы провели в полном безмолвии.Я знала, что мадам Гордон не потерпит, если последнее слово останется не за ней. И правда, когда мы привезли ее на Саттон Плейс, она бросила в мой адрес:– Я добьюсь, чтобы вас выслали. Вас отправят назад в Голландию. В конце концов, кто вы такая? Да никто, даже не иммигрантка!Она поднялась по лестнице и хлопнула входной дверью.Мы вернулись домой. Разделись, чтобы принять душ. Не было сказано ни одного слова, хотя я и ждала, что он, по крайней мере, хотя бы извинится.Вместо этого он поднял крик:– Больше никогда не говори так с моей матерью! Ведь ты этим совсем разрушила все наши брачные планы.Будто бы они у него были!В гневе он схватил вешалку для одежды и замахнулся на меня. Когда я вижу, как мужчина бьет женщину, я всегда выхожу из себя. Я убеждена, что так поступают только скоты и трусы.Я тоже взорвалась:– Твоя мать подняла на меня руку, и ты, скотина, туда же!Я так разозлилась, что будь у меня в руках нож, я бы, скорее всего, ударила им Карла. Но первое, что попалось мне под руку, была тяжелая одежная щетка, очень старая, подаренная Карлу еще его дедом. Я стала колотить ею Карла по голове. Одновременно я царапала его ногтями. Вскоре он был весь покрыт синяками и ссадинами. И вдруг я опять увидела в его глазах тот самый эротический блеск, впервые вспыхнувший в тот день, когда Рона хотела его убить.Я опустила взгляд и заметила, что у Карла возникла эрекция. Это было удивительно, однако продолжалось недолго. Мы серьезно подрались, и для нас этот скандал был началом конца.С этого памятного воскресенья мы по очереди спали на диване. Потом я нашла себе квартиру и сняла ее пополам с еще одной голландкой, Соней, работавшей на одном этаже со мной в центре Рокфеллер Плаза.Моя новая квартира находилась недалеко от дома Карла. Большинство своих вещей я оставила у него, да и частенько ночевала в его квартире.Я надеялась, эта разлука – единственный шанс как-то наладить отношения с родителями Карла и сохранить нашу с ним трудную связь. Наверное, это глупо, но я все еще любила его, и нас обоих связывало сильное взаимное сексуальное влечение.Карл много путешествовал в то время, а я была так одинока, что в отчаянии пыталась залечивать свои душевные раны с одной из лесбиянок, собиравшихся в одном из баров нашего квартала. Бар этот назывался довольно оригинально: «Три».В октябре 1968 года в Мехико начались Олимпийские игры, и Карл решил отправиться туда, как он сказал мне, на несколько дней. Разумеется, он поехал один и отсутствовал дольше обычного. Смутно помню, как перед его отъездом я рассказала ему об одной из моих подружек, еще по Индонезии, по имени Пенни. Она должна была присутствовать на Играх как представитель голландской авиакомпании КЛМ. В тот момент я не придала своему рассказу о ней ровным счетом никакого значения.Мне было совсем плохо, и у меня завязалась довольно долгая интрижка с одной из лесбиянок из бара «Три», датчанкой по происхождению. Когда Карл вернулся, я призналась, что изменяла ему с женщиной. Он глубоко оскорбился. Но что самое смешное, он заявил: в таком случае, дескать, о нашей свадьбе не может быть и речи, ибо он не может жениться на женщине, способной изменять мужу во время его деловых поездок.Каков лицемер! Я-то знала, что в течение месяца, проведенного в Мехико, он смотрел не только на атлетов. Но у меня пока не было доказательств, и я не могла окончательно решиться уйти от него. Любовь слепа. И добавлю, глупа, когда она мешает вам разглядеть жестокость партнера.Спустя немного времени после приезда из Мексики он даже любовью стал заниматься не так, как раньше. У него все чаще стали проявляться весьма причудливые мании. Однажды во время нашей с ним интимной близости он сказал:– А почему бы тебе не взять щетку для одежды и не побить меня немного?И это оказалось мелочью по сравнению с тем, что было дальше! Он просил подробно рассказывать ему, как я занималась любовью с девушками, как лизала им груди и половые органы, а еще заставлял наряжаться и устраивать перед ним стриптиз. При этом он глазел на меня, лежа на диване в одном распахнутом халате, а я должна была слегка задевать его рукавом или шарфом и отскакивать от него, поддразнивая.По мере того, как фантазии Карла усложнялись, мне приходилось штудировать все новые книги с описанием различных сексуальных извращений, лишь бы доставить ему удовольствие. Я проделывала с ним один японский трюк, суть которого состоит в том, что в анальное отверстие партнера вставляется жемчужное ожерелье, а потом постепенно, по одной жемчужине вытаскивается оттуда. Все это ради того, чтобы сильнее возбудить его, вызвать скорейшее наступление оргазма.Однажды он заявил:– Ксавьера, я хочу быть твоей проституткой. Делай со мной все, что бы ты делала с ней.Мне пришлось одолжить каучуковый искусственный член у одной из моих подружек-лесбиянок. Муляж я вставляла ему в задний проход, садилась на него, как жокей на лошадь, и стегала хлыстом. При этом я объявляла результаты «заездов». Разумеется, Карл всегда финишировал первым. Мне все труднее становилось возбуждать его. Всякий раз я почти что насиловала Карла.Вскоре он уже не мог нормально заниматься любовью. Я не на шутку встревожилась: чем же все это кончится?Карл сам дал мне ответ на этот вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79