Пенелопа вспомнила тот день, когда Дэниел сделал ей предложение. Он пригласил ее покататься на закате на лодке. Дэниел обожал море. Они покачивались на волнах, разговаривали, пили шампанское и кормили друг друга спелой сладкой клубникой. Ничего не скрывая, поверяли друг другу свои надежды и мечты. Месяц казался тонким ломтиком сыра на иссиня-черном небе. Падающие звезды прорезали темное пространство, сгорая как будто только ради того, чтобы развлечь их.А когда Дэниел опустился на одно колено и попросил ее стать его женой, Пенелопа была готова подпрыгнуть до небес – так она была счастлива.Она перелистнула несколько страниц альбома. Еще улыбки. Еще смех.Их медовый месяц на Мауи. Их первый дом, предоставленный Дэниелу на службе. День, всего лишь через месяц после этого, когда они узнали, что она беременна. Фотография трех дюжин роз, пробивших огромную брешь в их семейном бюджете, которые Дэниел купил, чтобы отпраздновать это событие.Пенелопа отпила еще немного вина. В ее голове, в ее сердце теснились воспоминания, там было тайное хранилище лучших, самых счастливых времен.Дэниел держит ее за руку на прогулке в парке. Дэниел с восхищением смотрит на их новорожденную дочь, с нежностью держит ее крохотное тельце в своих огромных сильных руках. Дэниел готовит Пенелопе завтрак в постель на первый ее День матери, сжигает яичницу и ведет ее на обед в самый дорогой ресторан города, Дэниел, такой красивый в форме ВМС, накрахмаленной рубашке и ботинках, отполированных до блеска.Но были у Пенелопы и другие воспоминания.Темные, тяжелые воспоминания. Секреты, которые Дэниела вынуждала хранить его работа. Месяцы, которые Пенелопа проводила вдвоем с Марли, в то время как ее муж был на задании.Милая, дорогая, немножко странная Марли, живущая в своем собственном мире. Она всегда была замкнутой, предпочитала заводить воображаемые знакомства, а не играть с реальными детьми. Они с Дэниелом хотели завести второго ребенка. Пенелопа знала, что если у Марли будет брат или сестра, это излечит ее от полетов фантазии, но ей так и не удалось снова забеременеть.А затем Дэниела убили.Его смерть потрясла их дочь, и Пенелопа боялась, что Марли так никогда и не найдет контакта с окружающим миром. Девочка боялась людей, которых мало знала, и даже те, кто знал ее давно, с трудом могли завоевать ее расположение.И все же Марли всегда искала героя. Кого-то, на кого она могла бы смотреть снизу вверх, В кого она могла бы верить. Пенелопа наблюдала за тем, как мечты дочери реализовывались в ее комиксах. Одинокая сильная женщина, сражающаяся против мужских догм силы и власти. Марли хотела быть похожей на Анджелину-мстительницу, но была слишком робка, чтобы поверить в себя, слишком ослеплена, чтобы видеть свою внутреннюю силу. Марли не понимала, что как только осмелится заглянуть внутрь себя, она найдет там героя, которого так долго и безуспешно ищет.Но если Марли не научится доверять окружающим, то ей никогда не обрести той гармонии, которую может подарить только любовь. Возможно ли любить, если не можешь доверять?Пенелопа понимала, что она слишком уж много пилит Марли по поводу того, что та все еще не нашла себе мужчину. Разумеется, она не хотела, чтобы дочь выскочила замуж за первого встречного. Ей хотелось, чтобы Марли испытала ту же огромную прекрасную страсть, что была у нее с Дэниелом.Неистовая безудержная волна эмоций нахлынула на Пенелопу. Здесь были и горе, и жалость к себе, и память о том счастье, что просочилось у нее между пальцами… Ее потеря причиняла Пенелопе обжигающую боль. Она была слишком велика для нее. Пенелопа не выдержала. Раздавленная своим непосильным горем, она подтянула колени к груди. Волна за волной эмоции накрывали ее с головой, пока она не поникла и не задрожала. Наконец, когда она уже не могла больше плакать, Пенелопа вытерла глаза, допила вино и налила себе еще один бокал. Из среднего ящика прикроватной тумбочки она вытащила бутылочку со снотворным.Сколько раз за эти пятнадцать лет она всерьез задумывалась над тем, чтобы лишить себя жизни?Двенадцать? Двадцать четыре? Ее удерживала только любовь к дочери.Но теперь Марли была взрослая и уже не нуждалась в ее опеке, как когда-то. А Пенелопа так тосковала по Дэниелу! Как легко было бы заснуть глубоким сном без сновидений, доверив себя объятиям смерти. Какое блаженство. Тишина.Пенелопа открыла бутылочку и высыпала на ладонь пятьдесят белых продолговатых таблеток. Они были такие маленькие, что их все можно было проглотить в два приема. Трясущейся рукой она поднесла их ко рту.Зазвонил телефон.Пенелопа закрыла глаза. «Глотай таблетки, не обращай внимания на телефон. Ну же. Покончи со своими страданиями. Иди к Дэниелу».А что, если это Марли?Телефон продолжал звонить.Нет, Пенелопа не могла этого сделать. Она неохотно ссыпала таблетки в пузырек и взяла трубку:– Алло?Сначала она не слышала ничего, кроме потрескивания, как будто на линии были помехи.Или как будто ее прослушивали. Не только ее дочь страдала подозрительностью.– Кто это? – спросила Пенелопа. Опять потрескивание.Помехи. Как звонок с корабля. Дэниел довольно часто звонил так, и Пенелопа научилась их узнавать. Она прижала ладонь к сердцу и задержала дыхание.Потрескивание продолжалось, и внезапно ее охватил страх. Она отняла трубку от уха и уже хотела положить ее на рычаг, как вдруг услышала чье-то дыхание.– Да? Алло? Кто это?И тогда незнакомец произнес слово, которого никто не говорил ей уже пятнадцать лет. Слово с двойным смыслом. От одного этого слова у Пенелопы перехватило дыхание.– Рандеву.
Их глаза встретились над осколками стекла от разбитой панели в его кухонной двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78