Посмотрел на картины, висящие на стенах. Возле радио стояла фотография мальчика лет пяти в черной рамке. Сразу видно, что это его сын. Мне давно пора было уходить. Нехорошо крутиться тут, касаться вещей, но мне вдруг захотелось посмотреть, а как у них на кухне, что едят евреи. Ни разу не заглядывал я в холодильники евреев. На кухне тоже было очень чисто. Стол прямо блестит. В раковине стоял только один стакан из-под кофе, невымытый. Я открыл холодильник. Еды там было не так уж много. Пачка творогу, несколько яиц, несколько банок с простоквашей, бутылка сока, кусок курицы на тарелке, лекарства и плиток десять шоколада разных сортов. Может быть, на обед они едят шоколад?
«Ну хватит, – подумал я, – пора и честь знать». Но тут я заметил большой кувшин с густым красным напитком. Такого напитка я ни разу не видел. Решил попробовать, хотя мне совсем не хотелось пить. Я взял стакан, налил немного, стал пить, у питья был вкус свеклы, и вдруг слышу звук ключа, повертывающегося в замке. Я быстро вылил в раковину то, что еще оставалось в стакане, открыл кран и вымыл его. В дверь вошла девочка в школьной форме примерно моего возраста и сразу же бросила свой портфель, еще на пороге. Вдруг она заметила меня и испуганно остановилась, словно подумала, что зашла не в ту квартиру, я сделал несколько шагов в ее сторону, весь красный, размахиваю черной сумкой и быстро, чтобы она не стала кричать или что-нибудь такое, сказал: «Твой папа послал меня за сумкой, он ее забыл и дал мне ключ». Она ничего не ответила, только улыбнулась приятной такой улыбкой, и я сразу увидел, что она и правда его дочь, но очень красивая, глаза черные, большие, а волосы светлые. Немножко маленькая, но очень красивая. Немного толстая, но очень красивая. Жаль, что я увидел ее, теперь мне ее не забыть. Она из тех, в которых я влюбляюсь заранее, еще не успев как следует их рассмотреть. Она сказала: «Ты хочешь пить?» А я ответил: «Нет», осторожно, чтобы не задеть ее, прошел мимо, крепко зажав сумку под мышкой, и убежал.
Уже через полчаса я был внизу, в городе, по дороге в гараж. Но меня вдруг осенила идея. Я зашел в магазин строительных инструментов и попросил сделать мне ключ от их квартиры. Потом вернулся в гараж и сразу же отдал ему сумку и ключ и сдачу с десяти лир. А сам в ботинке нащупываю ступней второй ключ.
Он, конечно, ничего не заподозрил, улыбается мне так же, как его дочь.
– Спасибо, прекрасно. Так быстро…
И отдал мне эту сдачу.
Вот и все.
Адам
Вот уже конец декабря. Прошло больше двух месяцев, как закончилась война. Каждый день я все еще надеюсь получить от него какой-нибудь знак, но знака нет. Может быть, мы ему просто надоели? Но где он? Ася почти не упоминает его, но мне кажется, что она ждет, чтобы я нашел его. Я часто кружу по улицам, может, увижу хотя бы его маленький «моррис». Как это может бесследно пропасть машина? Как-то раз я увидел голубоватый «моррис» и поехал вслед за ним, пока он не остановился около Техниона. Из него вышел элегантно одетый старик и гневно посмотрел на меня.
Разумеется, не проходит и дня, чтобы я не спустился к дому в Нижнем городе – посмотреть, не открыли ли там ставни или окно. Но квартира на втором этаже сохранялась в том же виде, в каком он оставил ее в первый день войны. Иногда я не ограничиваюсь наблюдением с улицы, а вхожу, поднимаюсь по лестнице, чтобы постучать в дверь. На первом этаже находится постоянно закрытый склад одежды, принадлежащий какому-то магазину, на втором, кроме бабушкиной, есть еще одна квартира. Там живет одинокая вдова, она внимательно следит за мной. Только начинаю я подниматься по лестнице, как дверь ее квартиры приоткрывается и она подглядывает за мной. Молча смотрит, как я стучу в дверь, жду немного и спускаюсь вниз. Сначала я не обращал на нее внимания, но через некоторое время решил попробовать извлечь из нее какие-нибудь сведения.
Она отнеслась ко мне очень подозрительно. Видела ли она Габриэля Ардити? Нет. Не знает ли она, есть ли изменения в состоянии бабушки? Не знает. Где вообще она лежит? Откуда ей знать? Я объясняю ей, что я друг Габриэля и с начала войны ничего о нем не знаю.
Она задумывается на мгновение, а потом сообщает мне название учреждения, где лежит старуха. В больнице для хроников, недалеко от Хадеры.
Это грузная женщина, глаза у нее светлые, над верхней губой растут усики. Она все еще смотрит на меня с недоверием.
– Не найдется ли у вас случайно ключа от квартиры?
Нет, у нее нет ключа, она отдала его Габриэлю.
– Наверно, придется взломать дверь, – шепчу я, рассуждая вслух.
– Тогда я немедленно вызову полицию, – говорит она сразу, не раздумывая.
– Кого? – улыбаюсь я.
– Полицию.
– Что это вдруг?
– С чего бы это вам взламывать тут двери? Этот дом даже не принадлежит вашему другу…
Она стояла непреклонная, как скала, у своей двери, не было никаких сомнений в том, что она вызвала бы полицию.
Я ушел.
Через несколько дней я приехал туда поздно ночью. Бесшумно поднялся по лестнице и, не зажигая света, попытался тихонько открыть дверь ключами, которые подобрал в гараже. Но не прошло и нескольких минут, как соседняя дверь открылась – соседка в ночной рубашке и с чепцом на голове смотрит на меня со злостью.
– Снова вы…
Я решил не отвечать, не обращаю на нее внимания, продолжаю свои напрасные попытки открыть дверь ключами, которые держу в руке.
– Сейчас вызову полицию…
Но я не отвечаю; она следит за моими неудачными попытками.
– Не пойти ли вам навестить старуху, может, она согласится дать вам ключ?
Я молчал, ничего не ответил, но эта идея сейчас же засела у меня в голове. А почему бы и нет, в сущности?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134