Обед подали в столовой. Это был еще один шанс для Элизабет сверкнуть своим фарфором и хрусталем. В центре стола стояли свежие орхидеи, французское шампанское было из самых дорогих. Но на сей раз весь этот шикарный антураж потребовался лишь для того, чтобы унизить гостя.
— Я слышал, ваша компания прилагает довольно серьезные усилия, чтобы добиться одобрения нового закона о торговле с зарубежными странами, — заметил Роберт, когда все уселись за стол.
— Да, у нас есть человек, который лоббирует наши интересы. Но я бы не назвал это серьезными усилиями. — Тони улыбнулся, но его темные глаза смотрели настороженно. — Ведь в наше время лоббисты стали образом жизни.
— До тех пор; пока они не переступают закон.
— Надеюсь, вы не хотите сказать, что моя компания занимается чем-то противозаконным?
Роберт пожал плечами:
— Есть четкая граница между предложением и принуждением. Ваши люди не всегда играют по правилам.
Тони откинулся на стуле и долго молчал с непроницаемым выражением лица.
— Надеюсь, вы не имели в виду то, что мне послышалось, сенатор, — сказал он наконец после неловкой паузы.
Раскрасневшийся Роберт вытер рот салфеткой и отбросил ее в сторону.
— Да будет вам, Де Коста! Прекрасно вы понимаете, о чем я говорю. Вы, иностранцы, силой втираетесь туда, где вы вовсе не нужны. Эта страна принадлежит добропорядочным американцам, а не банде мошенников!
Гасси вздрогнула, как будто ее ударили. Она хотела что-то сказать, но тут вмешалась Элизабет, пытаясь смягчить обстановку:
— Здесь определенно не место спорить о политике. Огаста, почему бы тебе не показать мистеру Де Коста наши теплицы? А я пока позабочусь о кофе?
Тони встал, поклонился и протянул руку Элизабет:
— В этом нет необходимости, миссис Тремейн. Я уже ухожу. Как ясно дал мне понять ваш супруг, я здесь нежеланный гость.
Его сдержанность окончательно выбила Элизабет из колеи. Она схватила его руку, в глазах ее металась паника.
— Вам совсем не обязательно уходить!
— Боюсь, что обязательно. Я тебе позвоню, Гасси. Он улыбнулся и с достоинством вышел из комнаты. Гасси провела остаток дня в своей комнате. Стоило ей закрыть глаза, как она ощущала внутри огромную пустоту, как будто в ее жизни не стало чего-то самого главного. Всего за несколько минут все ее мечты превратились в пепел. Она одновременно потеряла и Тони, и детскую иллюзию, что ее родители никогда намеренно не сделают ей больно.
Сейчас она могла думать только о Тони; эта мысль терзала и жгла ее, пока не превратилась в непреодолимое стремление. В конце концов она поспешно оделась и тихонько выскользнула из дома.
Пока Гасси гнала машину по темным улицам Джорджтауна, ее руки, лежащие на руле, тряслись.
Ночь выдалась холодной и темной, и она испытывала жуткое одиночество. Глядя на огни в окнах домов, мимо которых она проезжала, Гасси представляла себе семьи, собравшиеся у горящих каминов в этот воскресный вечер, радуясь возможности побыть вместе. Она же могла лишь прижать нос к стеклу и позавидовать…
Когда она подъехала к дому Тони, тупая боль в груди усилилась. Гасси нетерпеливо дождалась лифта и, поднявшись на верхний этаж, принялась стучать в дверь. Он открыл почти сразу, как будто ждал ее, и она упала в его объятия.
— Я люблю тебя. Я не могла остаться дома. Обними меня, Тони!
Он ласково держал ее в объятиях, гладил по голове, убирая упавшие налицо волосы.
— Все хорошо, сага, я здесь, с тобой.
Гасси знала, что хорошо не будет никогда, но сейчас ей достаточно было чувствовать его сильные руки, его крепкое тело. Завтра она подсчитает свои потери; а сегодня позволит себе обо всем забыть.
Тони провел ее в гостиную, усадил на диван и сам сел рядом. Она подняла на него заплаканные глаза.
— Мне так стыдно за то, что произошло у нас…
— Не расстраивайся. Мы вместе, а все остальное не имеет значения.
— Они не имели права тебя оскорблять! Он нежно поцеловал ее в лоб.
— Послушай меня, сага. Я тебя люблю. Твои родители просто не могут меня прогнать.
Гасси прижалась к нему, обвила руками его шею и губами нашла его губы. Внезапно все у нее в голове пошло кругом. Она хотела его, хотела ощутить его длинные тонкие пальцы на своей коже, хотела узнать, что почувствует, когда он окажется глубоко внутри ее. Она хотела отдаться ему целиком.
Когда Тони осторожно положил ей руку на грудь, она застонала, прижалась к нему и прошептала:
— Люби меня, Тони…
— Ты уверена?
— Пожалуйста!
Гасси не помнила, как они разделись и легли; она наслаждалась каждым его прикосновением, каждой лаской, каждым вздохом. Она полностью отдалась на милость его рук, губ, языка и, наконец, экстазу его проникновения в нее.
Потом Гасси долго отдыхала в его объятиях. Кожа ее горела, мысли путались.
— Тебе хорошо, сага ?
— Замечательно! — Она щекой почувствовала его улыбку и прижалась к нему еще плотнее. — Просто чудно. Я знала, что с тобой будет все великолепно.
Он потерся носом о ее подбородок.
— Откуда ты могла это знать?
— Потому что я тебя люблю.
— Не жалеешь?
— Ничуть!
Но стоило ей произнести это слово, как реальность глыбой навалилась на нее. Она только что занималась любовью с человеком, за которого никогда не сможет выйти замуж! Гасси замерла, пытаясь представить себе, что же теперь будет.
— Что случилось, дорогая?
— Господи, я сама пришла сюда… Я никогда не… Тони приподнял ее голову за подбородок, чтобы она смотрела на него.
— Ты пришла сюда потому, что мы должны быть вместе, Гасси. Ты выйдешь за меня замуж?
Гасси почувствовала, что ей сейчас станет дурно. Она любила его, глубоко и безнадежно, но перспектива отказаться от жизни, к которой она привыкла, приводила ее в ужас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99