Митч поневоле улыбнулся. Одним собакам, подобно некоторым людям, живется припеваючи, другие не видят в жизни ничего, кроме невзгод. По прошествии стольких лет у него в ушах все еще стоял душераздирающий скулеж той, первой собаки.
Расскажи он Ройс эту историю, она бы разрыдалась. Однако он пока не был готов доверять ей свои тайны. Когда останется позади суд и определится будущее, он будет лучше представлять себе, как она относится к нему. Если бы она призналась, что он ей небезразличен, то у него появился бы огромный соблазн все ей рассказать, но она проявляла сдержанность. Неужели их всегда будет разделять гибель ее отца?
Ройс подождала несколько минут, но Митч так ничего и не сказал. Он совершенно не собирался приоткрывать завесу над своим прошлым. Она выругала себя за то, что оставила дома портативный телефон. Можно было бы отлучиться в туалет и оттуда позвонить Уолли. Его необходимо было убедить отказаться от вынюхивания прошлого Митча. Если человек так оберегает его, что отказывается рассказывать о собаке, то можно себе представить, как он рассвирепеет, когда узнает о проделках Уолли.
– Давай устроим гонки, – предложил Митч.
Глядя на его могучие бедра и ноги, резво крутящие педали, она вспоминала, как они прикасались к ее собственным. С каких пор желание пришло на смену ненависти? Почему ей теперь хочется быть с ним рядом, а не бежать без оглядки?
День за днем ее чувства в отношении Митча претерпевали перемену. Уж не влюбляется ли она в него?
Ближе к вечеру они вернули велосипеды в прокатный пункт. Митч к этому времени если и не стал выделывать чудеса, то, во всяком случае, научился неплохо ездить. Самое главное, это занятие пришлось ему по душе. Возможно, в следующий уик-энд она научит его кататься на роликовых коньках.
– Куда теперь? – спросил он.
– Давай сами приготовим на ужин пиццу. Тут поблизости есть огромный итальянский рынок. Мы сможем купить там все необходимое.
Обняв Ройс за плечи, Митч вывел ее из парка Золотые Ворота. Дженни бежала впереди. Они не взяли машину, поскольку припарковаться рядом с зоной отдыха было немыслимым делом.
В былые времена Ройс поспешила бы на автобус, но теперь, когда уик-энд подходил к концу и до суда оставалось всего три недели, она ценила возможность побыть на открытом воздухе. Это называлось свободой.
– Завтра я уезжаю в Чикаго, – сообщил Митч. – Вернусь в конце недели.
Ей очень хотелось взмолиться, чтобы он не уезжал. От сознания того, что он недалеко, пускай и не рядом, ей становилось легче на душе. До сих пор она не осознавала, насколько ей важно его присутствие. Но умолять его она, конечно, не могла. У него была работа, своя жизнь, в которой не было места для нее.
Вместо того чтобы выразить свое отношение к его предстоящему отъезду, она позвала собаку:
– Осторожно, Дженни! Подожди нас.
– Я бы не поехал, но надо. Это стоит у меня в расписании уже много месяцев.
Что тут ответить? Бояться одиночества по ночам было как-то несолидно. Всего час назад она строила планы на воскресенье, теперь же ей предстояло коротать время в обществе Дженни. Собака тем временем уже ступила одной лапой на мостовую.
– Подожди, Дженни! – крикнула она.
Из-за угла вылетел автомобиль и сбил Дженни. Подброшенная бампером собака на одно мгновение повисла в воздухе, после чего плюхнулась на асфальт.
Митч бросился к ней. Ройс едва поспевала за ним. Его пронзительный крик «Дженни!» был заглушен визгом тормозов. Грузовик умудрился затормозить в каком-то дюйме от несчастного животного.
Ройс склонилась над Дженни рядом с Митчем. Собака скулила, голова ее моталась из стороны в сторону, золотистая шерсть была перепачкана кровью.
– Держись, подружка! – твердил ей Митч испуганным голосом.
– Пожалуйста, вызовите ветеринарную «скорую»! – крикнула Ройс, не сомневаясь, что у кого-то в созданной ими автомобильной пробке есть телефон.
Митч положил голову Дженни себе на колени и гладил ее по голове. Сейчас он не заботился о том, как выглядит со стороны. Ройс увидела на его лице острую боль, которую ему в иные моменты удавалось ловко скрывать, отражающую глубокую душевную рану, неспособную зарубцеваться. У нее защипало глаза от слез, ей захотелось обнять его, облегчить страдания. Однако она чувствовала, что постороннее вмешательство будет сейчас неуместным.
– Прошу тебя, Дженни, – пробормотал он потерянным, горестным голосом, – не покидай меня!
Но Дженни закатила глаза. По собачьему телу пробежала судорога, из груди вырвался хрип.
– Дженни! – По тону Митча было ясно, что это для него последняя возможность докричаться до любимого существа. – Нет! Ты не можешь умереть.
Ройс, полуслепая от слез, оглядывалась в надежде на появление «скорой». Только бы Дженни не умерла! Она – моя подруга.
Сколько ночей Дженни была ее единственной компанией? Слишком много, чтобы вспомнить каждую. Дженни всегда была рядом, всегда преданно помахивала хвостом. Ройс знала, что Митчу без любимой собаки будет так же одиноко. Впрочем, он привык к одиночеству.
Митч смотрел на Дженни, покачивая ее на руках и не обращая внимания на стекающую на него кровь.
– Такая ласковая, такая преданная… – приговаривал он, но собака уже не слышала его слов.
В ветеринарной клинике Митч понес Дженни в смотровой кабинет, а Ройс подала регистраторше свою карточку «виза». Молодая регистраторша пристально взглянула на Ройс, и та поняла, что ее узнали. Она не сомневалась, что ее узнали и автомобилисты на злополучном перекрестке.
Что она могла поделать? Ровным счетом ничего. Судьба глумилась над ней, вознамерившись лишить надежды на жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132