Сейчас из аппарата прозвучало:
– Эй, свиная отбивная, где ты?
Она схватила трубку.
– Митч, ты просто злодей! Никакая я не отбивная. Если хочешь знать, я уже сбросила пять фунтов.
Он засмеялся, и ей пришлось напомнить себе, что ее свела с этим человеком судьба, а не свободный выбор. Сейчас она сердилась на него и была этому рада, потому что не хотела испытывать к нему никаких других чувств. Это было бы слишком опасно. Однако его смех принес ей радость человеческого общения. В одиночестве дни тянулись бесконечно.
– Оливера я тоже посадила на диету. Никогда не видела такого жирного кота! Я решила: раз я мучаюсь, то пускай и он страдает.
– Да ты что! Оливер забросает весь дом песком из своего поддона, если почувствует голод.
Ройс вспомнила свое удивление, когда ее взору предстал пустой поддон.
– Он так и поступил.
– Теперь он примется таскать еду у Дженни.
– Я пресекла подобные поползновения в зародыше, пригрозив ему шваброй.
– Пощади Оливера. Он кастрированный, у него осталась одна радость в жизни – жратва. Кстати, я говорил тебе, что стал набирать вес? – насмешливо спросил Митч. – Сейчас я лежу на кровати и растягиваю вместо эспандера запасную покрышку.
Она уже хотела ответить ему какой-нибудь колкостью, но, представив себе Митча на кровати, прикусила язык. Наверное, он прижимает телефон к правому, здоровому уху, его губы… Губы у микрофона. Длинные пальцы перебирают телефонный провод. Те же пальцы однажды забрались ей под платье, начав со спины… Она поерзала, борясь с непрошеным возбуждением.
Зачем он подделал свидетельство о рождении? Ей хотелось укрепиться в подозрениях, так и не поселившихся в ее душе, чтобы не попасть под власть Митча. Интуиция подсказывала ей, что существует какое-то вполне разумное объяснение. В конце концов он был тогда совсем еще юнцом. Какое это имеет отношение к настоящему?
– Ты меня слушаешь? – хрипло осведомился Митч
– Да. Я подумала, стоит ли вечером вывести Дженни на прогулку. Я бы надела парик.
– Иди. Только не забредай далеко. С понедельника ты будешь проводить по полдня в конторе. Мы будем репетировать с тобой показания в суде и снимать тебя на видео. Глядя на себя, ты лучше подготовишься к неприятным вопросам обвинения.
Ройс поежилась, представив себе Абигайль Карнивали, задающую каверзные вопросы. Она натерпелась страху уже на предварительном слушании, когда Плотоядная убедила суд предъявить Ройс обвинения в краже и в трех нарушениях закона о наркотиках, что влекло в случае признания ее виновности обязательное наказание. Предварительное слушание состоялось через четыре дня после слушания о залоге у судьи Сидла. Абигайль выступила так убедительно, что Ройс едва не поверила в свою виновность.
– Ты будешь при этом?
– Нет. Ты не предстанешь перед присяжными еще несколько дней. Главное, смотри прямо в камеру, когда будешь тренироваться. На суде ты будешь точно так же смотреть прямо на присяжных. Тебе уже показали пленку процесса над Уильямом Кеннеди Смитом, обвинявшимся в изнасиловании?
– Она у меня есть, но я ее еще не смотрела.
– Посмотри до понедельника. Обрати внимание, как Смит не дал обвинению сбить его с толку. Потом прочти отчет о процессе над Ким Бесинджер, обвинявшейся в нарушении контракта. Присяжные сочли ее неуверенной в себе на том основании, что она не поднимала глаз. Это обошлось ей миллионов в десять.
Она закрыла глаза. Она боялась суда, боялась, что Пол не найдет оправдывающих ее улик.
– Я бы скорее рассталась с десятью миллионами, чем с десятью годами жизни. Немного помолчав, Митч ответил:
– Не волнуйся. Я же сказал: доверься мне.
На следующий день Пол Талботт привез Ройс к ее дому. Она издалека увидела доски, которыми заколотили входную дверь, вернее, то, что от нее осталось, и многие ярды черно-желтой ленты, которой полиция огораживает место преступления. Даже на расстоянии было видно, что отцовской двери с витражом нанесен непоправимый ущерб.
– Погодите, то ли еще будет внутри.
Пол оказался прав: внутри дом выглядел так, словно там пронесся ураган: все до одного ящики были выпотрошены, все книги валялись на полу, с мебели была содрана обивка.
– Зачем они так? – всхлипнула Ройс.
– Искали наркотики и записные книжки с именами ваших клиентов.
– Где мой компьютер?
– В полиции. – Он вытащил из портфеля большую распечатку. – Он упомянут здесь наряду со многим другим.
– Зачем?! – Она оглядела комнатушку на втором этаже, служившую отцу кабинетом. Здесь отец покончил счеты с жизнью. После возвращения из Италии она привела комнату в прежний вид и устроила в ней свой собственный кабинет.
– Полицейские считают, что данные в вашем компьютере помогут им вас изобличить.
– Замечательно! Что дальше?
– Я.пришлю сюда людей, которые наведут порядок.
– Нет, это будет дорого стоить. – Она указала на кушетку в углу, превращенную в частокол пружин, торчащих из прорванного ситца. – Я закажу матрас и буду спать на втором этаже. Я сама постепенно наведу здесь порядок в перерывах между компьютерными сеансами.
– Каким образом? Компьютер-то у Митча. В любом случае вам придется посоветоваться с Митчем, можно ли вам вернуться к себе.
– Он не будет возражать. Пресса меня забыла. Я пользовалась известностью только первые четверть часа.
Ройс вернулась на квартиру в сопровождении Пола, собираясь сначала обсудить все с Митчем. Он звонил ей каждый вечер, и она ждала, пока из аппарата раздастся «Привет, свиная отбивная!», прежде чем снять трубку. Какая она отбивная? Посмотрим, что он скажет, когда увидит, что с нею стало от жидкой диетической гадости, напоминающей по вкусу опилки в обезжиренном молоке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132