Я собрал группу бизнесменов, с которыми мы работаем над созданием компьютерной сети, подбирающей работу в зависимости от навыков.
Наступил очередной рекламный перерыв. Ройс воспользовалась передышкой, чтобы собраться с мыслями. Нерешительно подняв глаза на Митча, она снова увидела его ухмылку и поспешно потупила взор. Еще бы ему не ухмыляться: он выступал безупречно, обнаружив качества образцового кандидата на любой пост. Это было его первое выступление перед аудиторией, возвещавшее о начале политической карьеры.
А как выглядит она? Ничего особенного. Ни едких замечаний, ни каких-либо находок. Она не сказала ровно ничего, что побудило бы Арнольда Диллингема назначить ее ведущей программы.
У нее оставался последний шанс. Ей предстояло построить заключительный вопрос с максимальной осмотрительностью, не выходя за рамки, установленные Митчем. Ключевым будет фактор времени: Митч не должен успеть ответить на ее убийственный вопрос в эфире.
Следующие несколько минут Митч бойко излагал свой план. Ройс помогала ему вопросами, не сводя глаз с часов и обдумывая свой заключительный выпад. План Митча отличался новизной, что она с легкостью признала. Не решая проблему бездомных окончательно, он зато привлечет к работе над ней обыкновенных граждан.
Своим последним вопросом она хотела не перечеркнуть план, а выявить политические устремления его создателя. Митч не будет страдать так, как страдал ее отец, но это было большее, что она могла себе позволить.
Режиссер подал ей сигнал «закругляться». Она вздохнула, удивляясь собственной нерешительности, хотя успела сотни раз прорепетировать финальные реплики. Пауза заняла не больше доли секунды, но ей показалось, что прошла вечность, прежде чем она открыла рот.
– Я изучила ваше прошлое, Митч. Работая в окружной прокуратуре, вы умело добивались вынесения обвинительных приговоров. – Она поймала настороженный взгляд его голубых глаз, в котором читалось предупреждение не отступать от обговоренных тем. – В своей частной практике вы избегаете защищать торговцев наркотиками и проявляете невероятную склонность к защите интересов женщин. В окружной прокуратуре вы провели подряд несколько расследований по делам об изнасиловании, но, перейдя к частной практике, отказываетесь защищать насильников.
Она чувствовала, что спокойствие покинуло Митча: за фасадом сдержанности уже клокотала злоба.
– И я задаюсь вопросом, не раскусили ли вас те, кто считает, что столь четкое построение карьеры и нежелание выступать защитником по делам о торговле наркотиками и изнасилованиях свидетельствует о том, что вы видите себя в будущем в роли политика.
Митч бросал на нее взгляды, способные остановить разогнавшегося носорога.
– Вы выступили заодно с группой защиты прав животных, согласившись защищать свирепую пуму, которую вознамерился усыпить департамент охоты и рыболовства. Не сомневаюсь, что зрителям любопытно, не является ли ваша программа помощи бездомным, при всех ее достоинствах, лишь способом привлечь к себе внимание прессы для облегчения восхождения по политической лестнице.
Камера не была больше обращена на Ройс. Митч смотрел на нее так, словно был готов удушить ее собственными руками. Он разинул было рот, чтобы ответить, но Ройс ловко распорядилась временем: зазвучавшая музыка не дала Митчу произнести больше ни слова.
Полу Талботту не пришлось оборачиваться, чтобы узнать, что в бар «Ликвид Зу» вошел Митч. В баре было темно, единственным освещением были розовые светящиеся слоники, потребляющие спиртное при помощи хоботов, и большой телевизионный экран. Несколько посетителей дружно приветствовали Митча вопросами, на какое место он метит – окружного или генерального прокурора.
Пол не расслышал ответ Митча, но не сомневался, что в белокурой шевелюре друга уже к утру прибавится несколько седых волос. Он никогда еще не видел Митча настолько разгневанным, как в завершающем кадре телепрограммы.
Митч плюхнулся на потертый табурет перед баром. Бармен подал ему виски со льдом. Сделав глоток, Митч повернулся к Полу.
– Ну, что скажешь?
Пол и Митч знали друг друга с тех пор, как в восемнадцатилетнем возрасте занимали соседние койки на военном корабле. С тех пор минуло почти двадцать лет, однако они остались закадычными друзьями, используя в качестве материала, скрепляющего дружбу, бескомпромиссную честность друг с другом. Митч простил бы Полу все, кроме одного – лжи.
– Ты был безупречен, Митч, пока она не подловила тебя на политике.
– Вот стерва! – Митч в сердцах осушил стакан и уставился в него. – Клянусь, я был готов ее придушить!
– Знаешь, мне на протяжении всей программы казалось, что вы с ней антагонисты. Ройс Уинстон имеет на тебя зуб.
– Еще какой! Она меня на дух не переносит. – Митч подвинул стакан, жестом потребовав налить еще порцию виски. – Но я удивлен, что ты это заметил. Не думал, что это бросается в глаза.
– Не забывай, что в этом состоит мое ремесло. – Пол гордился своим умением видеть людей насквозь. При первой же встрече с Митчем в тренировочном лагере ВМФ невесть сколько лет тому назад он почувствовал, что за фасадом крепкого парня скрывается одинокая, мятущаяся душа.
Годы, отданные полицейской службе, еще сильнее отточили этот инстинкт. Теперь Пол был частным детективом, а это занятие требовало от него уверенного разгадывания самых разных людей. Пол чрезвычайно редко ошибался в людях.
Впрочем, ему не потребовалось никакого шестого чувства, чтобы смекнуть, что сейчас неподходящий момент, чтобы донимать Митча вопросами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132