Он смотрел на нее горящими, полными упрека глазами. Она не могла винить его за вспышку негодования. В глубине души она ни на минуту не теряла доверия к нему, просто она оказалась беспомощной щепкой в водовороте событий. Она обняла его, холодного и бесчувственного, как могильный памятник.
– Прости, дорогой, но я была в таком состоянии, что не знала, что подумать и кому довериться. – Она прижалась головой к его могучей груди; ровное биение его сердца придало ей уверенности, как бывало раньше, когда она в испуге просыпалась среди ночи. – Я знала, что могу на тебя рассчитывать, просто я страшно перепугалась. Столько всего случилось, и сплошь одни гадости. Спасибо тебе за помощь. Прости, что я усомнилась в тебе.
Он обнял ее за талию и прошептал, зарывшись лицом в ее волосы:
– Если ты до сих пор не поверила в мою любовь, то не знаю, чем еще на тебя повлиять. Это ведь я уговорил Арнольда Диллингема пустить тебя на телевидение, чтобы снова с тобой увидеться.
– Ну да? – Она подняла на него глаза. – Я смотрю, ты не жалеешь усилий.
Он взял в ладони ее лицо.
– Я люблю тебя с того момента, когда присел с тобой рядом на камень у полосы прибоя.
Онемевшая Ройс припомнила, как встретилась тогда с ним взглядом; их лица разделяли в тот момент всего несколько дюймов. Спустя столько лет она слышала шум волн, накатывавшихся на берег, так же отчетливо, как стук его сердца. С тех пор она сделала все, чтобы его забыть, даже сбежала в Италию, где пробыла пять лет!
Митч отпрянул, видимо, приняв ее задумчивость за отказ.
– Твой отец вечно будет стоять между нами? Ну что мне делать? Я пять лет назад признался, что сожалею, признал, что улик было мало и что я хотел довести дело до суда из чистого тщеславия. Ушедшего не вернешь. Мертвого не оживишь.
Ройс не знала, что ответить. Она уже несколько недель подряд медленно выносила ему оправдательный приговор. Возможно, бессознательно он добился ее прощения гораздо раньше, еще на похоронах отца. Наверное, этим и объяснялось то, как прореагировало ее тело на тот поцелуй в темноте. Честно говоря, она не была до конца уверена, когда простила его и что именно перетянуло чашу весов в его пользу. Главное – это произошло.
Она вспомнила слова Вал о том, почему она простила брата. Каждый совершает ошибки. Если их совершил любимый человек, его надо простить. Прощая, ты освобождаешься. Отец бы понял ее. Он знал, что такое страстная любовь.
Чего еще ждать женщине от мужчины? Митч любит ее. Он ждал ее прощения пять лет. Когда система правосудия принялась приколачивать ее к кресту, он поспешил ей на выручку.
Он нажал зеленую кнопку, и лифт пришел в движение. Она знала, что на первом этаже их поджидает свора репортеров. Разговор с ним должен был состояться немедленно. Она снова нажала на «стоп». Митч вопросительно посмотрел на нее.
– Между нами не стоит мой отец, Митч. Он больше не помеха. – Она запустила руки ему под пиджак, прижалась к нему всем телом, не спуская глаз с его лица. – Я люблю тебя. Я колебалась, потому что ты меня потряс. Тогда, на камне у воды, я заглянула тебе в глаза точно так же, как смотрю в них сейчас. Я говорила себе: нет, только не он! Митчелл Дюран воплощает все то, что ты презираешь: скажите, пожалуйста, зазнайка-адвокат! Но сердце подсказывало, что ты – именно тот, кого я ждала.
Он провел большим пальцем по ее нижней губе.
– Скажи это еще раз.
– Я знала, что ты тот мужчина, которого я ждала. – Его взгляд гипнотизировал ее. – Я всегда буду любить тебя.
– Но не так сильно, как я тебя. – Его губы прикоснулись к ее губам; это был даже не поцелуй, а робкая ласка, совсем не похожая на свойственный Митчу натиск, к которому она привыкла.
– Не могу поверить, что мы говорим все это в лифте, исписанном бандитами, – спохватилась Ройс. – Не очень романтичное местечко!
Митч запустил кабину, но не выпустил Ройс из объятий.
– Завтра вечером мы отпразднуем это дело романтичным ужином.
Она прильнула головой к его плечу, впервые за много месяцев ощутив покой. Пропала даже злость на следователей. Митч любит ее, а убийца совершил ошибку, которая будет стоить ему провала.
– Огласка нашего совместного проживания не создаст тебе трудностей? – спросила она. Она беззаветно любила его и меньше всего хотела, чтобы их связь стала для него помехой. Политики должны быть святыми.
– Не беспокойся. Если меня не назначат судьей на этот раз, будут и другие вакансии.
– Судьей? Разве ты не метишь в политики?
– Нет. Никогда об этом не помышлял. – Он засмеялся и взъерошил ей волосы. – Видишь, ангел мой, ты перемудрила. Я числюсь среди кандидатов в вышестоящий суд.
Двери лифта разъехались, и они вышли в темный вестибюль. Интервьюируя его в телепередаче, она обошлась с ним беспричинно жестоко, проявила мстительность, но он все равно сохранил любовь к ней. Достойна ли она такой любви? Сделала ли она для него хоть что-нибудь хорошее?
Он истратил уйму времени и денег на ее защиту. Что еще важнее, он придавал ей сил, от него исходила столь важная для нее моральная поддержка. А каким был ее ответ? Она пестовала свою злобу, как скряга, который не может налюбоваться на свой золотой самородок.
Она увидела перед участком фалангу репортеров и встряхнулась. Она не сомневалась, что репортеры пронюхали про ее алиби. Из ее отношений с Митчем они раздуют безобразный скандал. В этот раз ему не стать судьей. Не исключено, что его кандидатура никогда больше не будет предложена на судейское место.
– Не обращай на них внимания, – сказал Митч. – Моя машина тут, рядом. Их осветили яркие вспышки.
– Вот они!
Митч негромко выругался, когда к ним кинулись репортеры, тыча в лицо своими микрофонами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132