Санька сплюнул под ноги.
— Это только называется, что девушка. Я бы эту дрянь лично в лоскуты порвал. Не понимаю: нравится ей, что ли, над мужиками издеваться? Ну, так выбрала бы себе кого-нибудь другого, чего ж Пашке-то нервы треплет? Инка, Русалка, мать ее! Кроме волос до колен, и нет ничего!
— Ты имеешь в виду девчонку с биостанции?
— Ну а кому ж еще быть, как не ей? Половину города уже до инфаркта довела, теперь за вторую половину взялась.
— Ну, это ты зря говоришь, что в ней ничего такого нет. Что фигура, что лицо — просто картинка…
— Ага, из комикса-ужастика. Там тоже вампирш и прочую нечисть обалденно красивыми малюют.
— … и вообще, я слышала, что ее кто-то очень сильно обидел. Ну, я имею в виду из мужчин. То ли жениться отказался и на аборт отправил, и у нее теперь детей быть не может, то ли еще что-то. Раньше про нее много слухов ходило, только я совсем маленькая была, поэтому половину уже не помню. А где Пашка с ней познакомился?
— Конечно же, на ступеньках нашего горячо любимого дворца спорта. Она там плаванием, видишь ли, занимается. Ей-то что: наигралась и бросила, а Пашка теперь на всех зверем глядит. А у него, между прочим, чемпионат на носу.
Васька мысленно прикинула расклад и согласилась:
— Лады. Пошли Пашку утешать.
— Только ты молчи, что я тебе все рассказал, — предупредил Санька. — А то ему сейчас жалость поперек глотки стоит. Делай вид, что ничего не произошло.
— Не учи ученого, — отозвалась Васька и улыбнулась.
Через пару минут она уже сидела за столом на кухне Ларцовых. Их родители на все лето переселились на дачу, поэтому ребятам никто не мешал. Картошку с ножом у Васьки возмущенно отобрали, мол, не дело гостье руки пачкать. Она не возражала.
Когда подоспело жаркое с картофельным пюре на гарнир, Васька уже вся изнывала от аппетитных ароматов. Даже странно: из дома вроде выходила сытая, а сюда попала — ровно неделю ничего не ела. Впрочем, у Ларцовых всегда так. Они поесть любят, да и готовить умеют. От их стряпни отказаться — дело немыслимое.
Неторопливо, с чувством поужинав, братья принялись обсуждать планы на вечер. Санька настаивал на том, что не хрена сидеть взаперти, надо пойти развеяться, свежим воздухом подышать. Для здоровья, мол, полезно, да и для настроения тоже. Пашка в ответ только бурчал и всячески давал понять, что все маневры брата видит насквозь. Если Саньке так приспичило прогуляться, пусть идет. Он, Пашка, и в гордом одиночестве неплохо пострадает.
Санька подмигнул Ваське и состроил жалобное лицо. Понятно, выручай, подруга. Васька вздохнула и начала:
— А я, кстати, когда меня Сашка встретил, как раз раздумывала, пойти на дискотеку или нет. Домой-то мне все равно пока возвращаться без мазы. Наверняка эта грымза меня там под дверью поджидает. Да и на танцах я давненько не появлялась. Вроде все как один к одному.
Санька с готовностью подхватил подачу:
— Слушай, Пашка, а действительно, пошли на дискотеку! Заодно и Ваську проводим, а то ей возвращаться по темноте придется.
— Дергаться на сытый желудок? — с сомнением протянул Паша.
Сашка поднажал:
— Да пока мы до клуба дойдем еще трижды проголодаться успеем. С нашим-то метаболизмом! Давай переодевайся и вперед!
— Голому одеться — только подпоясаться, — пробурчал Пашка, но послушно отправился в комнату.
— Йес! — громким шепотом сказал Санька, когда брат вышел из кухни. — Васька, ты гений! Чем я могу тебя отблагодарить?
— Благодарность твоя не будет иметь границ в пределах разумного? — поинтересовалась Васена.
— Само собой.
— Тогда двадцатник одолжишь? А то я из дома выскочила с тридцаткой в кармане, на вход не хватит.
— Тьфу, нашла, о чем просить! Я-то думал, что-то серьезное…
— А если серьезно, то ты мне сейчас помочь не сможешь.
— А в чем дело-то?
— Да я как назло без кроссовок, а в сандалиях мне все ноги оттопчут. Не сообразила, что надеть, когда из дома эвакуировалась.
— Подожди, — нахмурился Санька, словно что-то прикидывая в уме, — а у тебя какой размер-то?
— Тридцать девятый.
— А если честно?
— Ну, сороковой, — вздохнула Васька. Впрочем, в отличие от Потаповны братья с их сорок шестым размером на двоих вряд ли бы стали дразнить ее ноги лыжами.
— Это уже проще. Посиди-ка пять минут, я сейчас.
Санька выскочил в коридор. Судя по звукам, он перетряхивал содержимое кладовки. Васька уже собиралась пойти и остановить его, к чему такие хлопоты из-за нее, как Санька триумфально влетел обратно, потрясая парой белых кроссовок.
— Ну-ка, примерь, должны быть впору!
Васька послушалась. Опаньки, почти идеально!
— Ты только извини, модель слегка устарела, правда, они не сильно выношены, так что вид пока имеют, — словно извиняясь, пояснил Санька.
— Слушай, откуда это у вас?
— Да это все маменька постаралась. Она у нас по году рождения Кабан, так батя ее так и зовет «моя свинка-копилка». Чтобы ее заставить что-то выбросить, надо столько усилий приложить! Пашка эти кроссовки носил, когда ему одиннадцать стукнуло. А потом нога выросла, пришлось новые покупать. Маменька тогда старые взяла за шнурки и в кладовку. Мол, вам уже не пригодятся, так пускай внуки доносят. У нас вся кладовка обувью и одеждой под завязку забита, скоро уже дышать нечем будет. А маменька упирается: мол, не пропадать же добру!
— Спасибо тебе огромное. Даю честное пионерское, что верну в целости и сохранности!
— Во-первых, можешь не возвращать. У нас они все равно без дела проваляются. А во-вторых, по поводу честного пионерского — это ты загнула. Поди, и октябренком-то не была?
— Ну да, — покаялась Васька. — Когда я в школу пошла, звездочки и галстуки уже отменили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14