Все они жутко нервничают, беспокоятся, потеют и краснеют до тех пор, пока не выскажутся полностью . Как ни странно, но после этого руки их перестают дрожать, лица разглаживаются, глаза теплеют. Видимо, выговорившись, а главное, заплатив деньги, они начинают верить, что теперь мы несем ответственность за их проблемы, а им можно заняться другими неотложными делами.— Видите ли, я не уверена, что проблема вообще существует… Мне неудобно отвлекать Вас по пустякам… Но я не сплю все последние ночи, а вдруг это правда…Я не знаю…— Раз Вы не спите, значит, проблема уже существует. А если это так, то тем более поделитесь со мной. Мы поговорим, и, возможно, уже сегодня ночью Вы будете видеть прекрасные сны. Ну, решайтесь же.— Наверное… Да, Вы правы, конечно, правы. — Девушка решительно тряхнула кудряшками. — Надо раз и навсегда покончить с сомнениями. Если это бред, тем лучше. Тем лучше, да… Дело в том, что пять дней назад у меня умерла бабушка. Ей было семьдесят лет, так что событие это, как сказали мне в милиции, прискорбное, но закономерное. Только умерла она не от старости, бабушка выбросилась в окно. Кстати, это тоже объяснили старостью. Вернее, старческим маразмом. В квартире к моему приходу были все признаки того, что бабушка добровольно, без чьей либо помощи, ушла из жизни. Дверь закрыта, даже заперта на два поворота ключа, ничего не украдено, в квартире абсолютный порядок. К подоконнику, где все и случилось, приставлен стул. Дело в том, что дом у бабушки старинный с огромными потолками и окна расположены высоко, без стула на подоконник не залезешь… Короче говоря, милиция даже дело заводить не стала, по их мнению, все ясно, как день… Да еще соседки подтвердили, что в последнее время у нее была мания преследования.— На первый взгляд все логично. — Осторожно заметила я. — А почему Вас эта ситуация так беспокоит? Что, по вашему мнению, здесь не так?— Да все! Все не так. У бабушки никого кроме меня нет. Вернее сказать, не было… Я живу одна, но ежедневно навещала ее, приносила продукты, убиралась. По правде сказать, она все это делать могла и сама, для своих лет бабуля была в отличной форме, но мне нравилось с ней беседовать, пить чай, заботиться о ней, она была на редкость интересным человеком с абсолютно трезвым рассудком. Да и потом, для меня она тоже единственный родной человек… Так вот, я утверждаю, что она не могла покончить с собой по причине старческого маразма, да и других причин для этого у нее не было.— Ольга Петровна, а что имели ввиду соседки, говоря о мании преследования, появившейся у Вашей бабушки незадолго до смерти?— Знаете, это странная история. Сказать, что это не правда, я не могу… Около двух месяцев назад бабуля на полном серьезе стала утверждать, что ее хотят убить. Путем отравления. И еще, якобы, кто-то всеми силами ежедневно дурит ей голову и пытается внушить, что «у Анфисы Егоровны потекла крыша» — это она сама так выражалась, смотря с утра до вечера телевизор, она любила высказываться «по-модному». Меня это, честно сказать, обижало, ведь все продукты приносила ей я. Надо сказать, меня бабушка не подозревала. Но постоянно требовала сменить магазин, по ее словам, яд, вызывающий головокружение, рвоту, сонливость попадался ей постоянно в разных продуктах — и в колбасе, и в сметане, и в пирожках — да в чем угодно. Она сама понимала абсурдность своих заявлений, но в своей правоте не сомневалась. Честно скажу, я поверила ей. Взяв пищу, в которой по ее словам присутствовал яд, я отнесла ее на экспертизу. Один мой друг, химик, он помог мне в этом. Ничего лишнего ни в одном из продуктов не обнаружилось. Бабушку это не успокоило. Оставаясь совершенно нормальной в остальных вопросах, она упорно твердила, что ее хотят отравить. Прекратилось это лишь тогда, когда я, дабы успокоить старушку, стала обедать вместе с ней. Правда, здесь не обошлось без эксцессов. В первый же наш совместный обед я сильно отравилась, испытав именно те симптомы, о которых говорила бабуля, и даже больше. У нее дальше головокружения, сонливости и головной боли не шло, я же болела по полной программе с поносом, рвотой и дикими резями в животе. Вначале я даже испугалась, но все же, думаю, произошло дикое совпадение, и в этот день я купила действительно испорченный продукт. Парень, с которым я встречаюсь, химик, я уже говорила, он провел анализ крови. Что со мной было, он, конечно, не определил, не врач все же, но химии никакой не обнаружил. То же подтвердили и в поликлинике. Чтобы совсем уж не выбить бабушку из колеи, я не стала ей ничего рассказывать, продолжала с ней обедать. С этого дня эпопея с ядом закончилась, казалось, бабуля забыла о своих подозрениях.— Я так понимаю, Ольга Петровна, что на этом все не закончилось. Вы что-то говорили о том, что Анфиса Егоровна на кого-то жаловалась…— В том-то и дело, дальше стало еще страннее. Только мы распростились с отравлениями, как бабушка стала утверждать еще более невероятные вещи. Якобы, кто-то приходит к ней по ночам, пьет, ест, моется в ванной, при этом имеет свои ключи не только от квартиры, но и от подъезда, сарая и даже от старинного секретера с документами.— А в чем это выражалось фактически? — Поинтересовалась я.— По ее словам, вставая утром, бабушка обнаруживала на кухне немытые чашки, остатки торта, например, хотя сама она сладкого не ест и даже не покупает. Или, например, ванна оказывалась налитой до краев, причем мыльной, а главное, еще ТЕПЛОЙ водой, иногда ей, якобы, гости даже стирали белье и развешивали на веревке…— Скажите, а она показывала Вам эти следы нашествий?— Да, конечно. Особенно меня удивил торт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59