Существовал некий телефонный номер, по которому она хотела позвонить, и надеялась, что он у нее сохранился.
Когда рано утром в его каюте зазвонил телефон, Марк лениво взял трубку. Но уже через несколько мгновений он сидел на койке и, потрясенный, пытался понять, что от него хотят.Оператор береговой связи подключил «Санни II» к радиотелефону, и Марк обнаружил, что разговаривает с Дианой.– Разумеется, я понимаю, о чем ты говоришь, но какое это имеет отношение ко мне? – без обиняков спросил он.Возникла пауза, Марк провел рукой по взъерошенным волосам.– Ну хорошо, если это так срочно… Но почему ты не можешь мне объяснить, в чем тут дело?Последовала еще более длительная пауза, после чего Марк услышал свой голос:– О’кей. Я выезжаю немедленно.Марк соскочил с койки и стал одеваться.– Скажи капитану, чтобы он немедленно взял курс на Лондон. Мне нужна машина до Малаги, попроси его, чтобы он заказал мне билет на ближайший рейс.– Слушаюсь, сэр.Когда Марк вышел на палубу, то увидел, что его гости уже завтракают либо загорают. Он с неприязнью посмотрел на них. Это был букет дармоедов и прихлебателей, от которых он до чертиков устал.– Прошу прощения, мальчики и девочки, но сегодня вы должны сойти на берег, – бодрым голосом проговорил Марк и увидел, как вытянулись их лица. – Я должен лететь в Лондон. Бал закончен. Благодарю, что почтили меня своим присутствием.Через минуту он уже спускался по трапу на берег, где его поджидала машина. Внезапно его депрессию и тоску как рукой сняло, хотя где-то в глубине души таилась тревога. Уж не раскопала ли Диана темную тайну его жизни? Такое могло случиться лишь в том случае, если с ней поговорила Карлотта, но это маловероятно. И тем не менее с какой стати Диана пытается втянуть его в любовные дела своей дочери? Совершенно непонятно. Хотелось лишь надеяться, что он не попадет в какую-нибудь невероятную западню.
Катрин проснулась на заре своего второго дня в тюрьме от сильного запаха дыма и воплей в коридоре.– Пожар! – завопил кто-то, но этот голос был тут же заглушен ругательствами. – Вонючие свиньи!– Заткнись, ты, сука!Две надзирательницы пытались погасить тлеющую кровать в соседней камере.Перепуганная Катрин села на кровати, сердце у нее отчаянно колотилось. Она посмотрела на Дженни и Тину – двух молоденьких сокамерниц, к которым ее подселили накануне.– Там пожар! – закричала Катрин, спрыгнув с кровати и пытаясь разбудить девушек.– Ну и что? – пробормотала двадцатилетняя Дженни. Она отбывала срок за то, что пырнула своего дружка ножом. Девушка отвернулась и мгновенно заснула.– Да ведь пожар! – в отчаянии крикнула Катрин. Не хватало только поджариться живьем в этой вонючей камере.– Эти две засранки постоянно устраивают пожар, – сквозь сон сказала Тина. – Это уже третий за неделю.Катрин бессильно опустилась на кровать. Она никогда не сможет привыкнуть к царящему здесь насилию. Хуже могла быть разве что психбольница. Она уже знала, что на Дженни набрасывались с ножом. Тина пыталась перерезать себе вены разбитой электрической лампочкой. Одна девчонка повесилась на шпингалете высоко расположенного окна, воспользовавшись полоской материи от юбки. Кто-то пальцами выдавил себе глаза в припадке ярости и отчаяния. Перечень ужасов постепенно возрастал, но о пожарах Катрин узнала впервые.– Нам не разрешают держать спички, – обратилась Катрин к Дженни днем, – как же они устраивают пожар? Если кто-то хотел закурить сигарету, то зажигала-то ее надзирательница.Дженни пожала плечами:– Вещи так или иначе сюда попадают. Нам не положено иметь ножницы, но у кого-то они оказались, и она набросилась с ними на свою лучшую подружку на прошлой неделе.Катрин понимала, что отбыть здесь срок – это не только находиться вдали от Карлоса и семьи. Это еще и пятнадцать лет выживания, когда на тебя могут наброситься твои же сокамерницы. Тлеющее недовольство может в считанные секунды превратиться в вспышку ярости и истерии. Надзирательницы, женщины, в общем, дюжие и крепкие, постоянно подвергались нападениям и получали немало синяков и шишек. В любое время дня и ночи могли раздасться крики и возникнуть потасовки. И причина могла быть любая, самая ничтожная. Катрин запирали в камере вместе с Дженни и Тиной на много часов, потому что не хватало надзирательниц, чтобы следить за всеми. Катрин сидела на кровати, стараясь не обращать внимания на непристойные выходки, сквернословие и грубость. Иногда заключенные с криками начинали биться головами о стену, и это приводило Катрин в ужас. Казалось, они сошли с ума. Катрин с опаской наблюдала за своими сокамерницами, прикидывая, когда они могут внезапно наброситься на нее. И еще эти кошмарные запахи. Запах мочи, экскрементов, немытых тел, на которые накладывались запахи дезинфицирующих веществ. Запахи впитывались в одежду, раздражали горло и были настоящим бичом для Катрин.В этот день надзирательница с резкими чертами лица, одетая в синюю юбку и белую блузку с синими погонами, со связкой висящих у пояса ключей, сказала Катрин, что к ней пришел посетитель.Катрин заправила рубашку в джинсы, провела ладонями по длинным волосам, с благодарностью подумав о том, что заключенным позволяют хотя бы носить собственную одежду. Если вдруг посетителем окажется Карлос, она хотела бы выглядеть поприличнее.Ее повели по коридору, желтые стены которого были подсвечены флюоресцентными лампами. Линолеум на полу во многих местах покоробился и выглядел весьма изношенным. Катрин шла, а в глазки на нее смотрели заключенные из разных камер, обозленные тем, что посетитель пришел к ней, а не к ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123