Он было предложил пойти вместе, но Люда дала ему еще одно поручение – купить в дорогу сок. То ли апельсиновый, то ли абрикосовый – этого он позже никак не мог припомнить и мучился, потому что каждая мелочь казалась ему важной. Ведь это была ее последняя просьба.

Глава 3

– Значит, Людмила Амтман, – на фамилии женщина чуть запнулась, – не прощалась с вами, а просто вернулась за ключами? Адрес – дом пять, Косов переулок? И с тех пор ни вы, ни ее мать, ни знакомые ее не видели и ничего о ней не знают?
– Да. – Дима смотрел в стол, не в силах поднять глаза на женщину в форме, читавшую его заявление. За прошедшие трое суток он едва ли спал три часа. Чаще впадал в дурную, мутную дрему, где проносились какие-то неясные образы – полусны, полукошмары, и снова выплывал в реальность, которая казалась ему все нелепее и страшнее. Снотворные таблетки не действовали, от алкоголя он отказался – на нервной почве разболелся желудок. Дима выглядел как лунатик, да и чувствовал себя примерно так же. Он не мог поверить в то, что случилось.
– Фотографии принесли? – Женщина принялась щелкать «мышкой», просматривая какие-то документы в компьютере. – Положите на стол. Это последние?
Дима выложил перед нею три снимка:
– Я снимал ее в марте. Не очень удачные, зато крупный план.
Женщина оторвалась от экрана и перебрала снимки, всматриваясь в лицо молодой светловолосой женщины. Выбрала одну:
– Возьмем эту. Ну, все. Можете идти.
– Как – все? – опешил он.
– Так – все. – Женщина уже убрала в какую-то папку и заявление, и снимок. – Мы внесем все данные в базу, дадим ориентировки нарядам на станциях, в электричках Ярославского направления, в Москве, на площади трех вокзалов. Словом, везде, где она могла появиться. Документы у нее были с собой?
– С собой, наверное. – Дима судорожно сжимал и разжимал ледяные пальцы, пытаясь унять дрожь. В последние дни его часто лихорадило. – Она всегда носила с собой паспорт.
– Дома его нет? Все-таки посмотрите.
– Это так важно?
Женщина кивнула и впервые взглянула на него с сочувствием. Сквозь деловую маску проступило лицо:
– Она могла внезапно потерять память. На время – так бывает. Очень даже часто бывает – поверьте.
– Но почему?! Она никогда не страдала ничем таким и не пила, не принимала таблеток…
– Вовсе необязательно принимать таблетки или пить, чтобы вдруг впасть в амнезию. Это как затмение. Человек теряет сам себя – полностью. – Женщина становилась словоохотливой, в ее глазах можно было прочесть и сострадание, и любопытство. – И начинается – не туда свернул, сел не в тот поезд, не смог найти свой дом, забыл, куда шел… Не верите? А процент таких пропавших немаленький. Конечно, больше исчезновений связано как раз с алкоголем, или с хроническими болезнями, мозга там или нервной системы, или вообще с криминалом. Но тут что-то не похоже. Ваша Амтман не состояла на учете в психдиспансере, ничего не принимала, и ее вряд ли украли – среди бела дня! Заблудиться тоже не могла – вы сами говорите, она наша, александровская. Воды не хотите?
Он поблагодарил и принял стакан. Судорожно проглотил невкусную, тепловатую воду, перевел дух. В этом отделении милиции Дима был уже в третий раз. Первый – на другой день после того, как исчезла Люда, второй – вчера. Он вообще больше времени проводил в Александрове, чем в Москве. Ходил по улицам в безумной и тревожной надежде случайно ее встретить. В сотый раз обыскивал дом, участок, проходил теми переулками, какими должна была вернуться к дому она, вглядывался в прохожих, познакомился со всеми соседями в Косовом переулке… Все напрасно – никто ее не видел, ни в тот день, ни после. Все, чего он добился, – это помещение данных в базу милицейского компьютера, да и то после долгих уговоров и уверений, что Люда никак не могла исчезнуть по собственной воле. Дело осложнялось тем, что уговаривать пришлось одному – мать Люды после известия об исчезновении дочери попала в больницу с сердечным приступом. Правда, ее скоро обещали выписать – он успел навестить ее и поговорить с врачом. Но от этого было ничуть не легче ни ей, ни ему. Ведь Люда не давала о себе знать…
Женщина снова занялась компьютером, и он, попрощавшись, вышел. Постоял на крыльце местного отделения милиции, подышал пьянящим весенним воздухом, в тысячный раз спросил себя, что делать? Он уже сделал все, что мог придумать, все, что посоветовали сперва удивленные, а потом испуганные родители, друзья, коллеги… Об увольнении он не сказал – ему и так дали отгул.
«Бери столько дней, сколько потребуется, – сказал ему директор. – Может, деньги нужны? Я тебе выпишу аванс, ты отработаешь. Бывает же такое! Я слышал что-то подобное по телевизору, но чтобы со знакомыми случилось… Средь бела дня!» Денег Дима не взял, а за отгулы поблагодарил. Или нет? От недосыпа ему стала отказывать память.
Он сошел с крыльца и присел в стороне, на лавочке под кустами сирени, на которых уже набухли почки. День был солнечный, почти жаркий. Отличный весенний день, такой же, как вчера и позавчера… Как и тогда, когда пропала Люда. Он ощущал жуткую, сосущую пустоту в груди – в сердце, в душе – непонятно где. Эту пустоту раньше заполняла она. Дима и не подозревал, как много она для него стала значить, какое место заняла в его жизни. За эти дни он понял это и в ужасе убедился, что будет по-настоящему, сильно страдать. В этом чувстве было немало эгоизма, но он оправдывался тем, что неизвестно, страдает ли Люда, зато очень хорошо известно, как плохо ему самому.
«Куда теперь? В Москву?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19