Но она не обращала внимания на их попрошайничество. Варя напряженно думала. Мать сказала, что достала салфетку из лотка с питанием. Она, конечно, могла перепутать… Завтра нужно будет уточнить. И все-таки она наверняка права. Дома у них таких салфеток не было. Нет, эту салфетку он привез из Питера. Наверное, взял в каком-то кафе. А почему она оказалась в лотке?
Да еще в запечатанном?
Варя закрыла кран и принялась искать пустые лотки. Нашла их под раковиной, рядом с мусорным ведром. Свой узнала сразу – по липкой бумажке, припечатанной на крышку лотка. Она осмотрела лоток, принадлежавший мужу. Несколько раз приклеила и отклеила бумажку, пытаясь восстановить первоначальный вид. И убедилась – это совсем нетрудно сделать. Отодрать ее наполовину, открыть лоток, вложить салфетку, снова заклеить… И вроде бы лоток вообще не открывали. Подумаешь – сейф! Но зачем он это сделал, если сделал вообще?
Кошки, наверное от отчаяния, полезли в мусорное ведро. Варя отпихнула их и закрыла дверцу под раковиной. В сердцах открыла для приверед банку кошачьих консервов и вывалила содержимое в миску:
– Лопайте! А если не нравится – худейте! Вам не помешает, скоро под вами пол начнет прогибаться!
Она еще раз проверила, заперта ли входная дверь. Для надежности накинула цепочку, которой обычно не пользовалась. Но теперь она была одна.
Женщина вспомнила, что не сдержала данного матери обещания – не позвонила родителям Андрея.
Но в такой час они, наверное, все равно спят. Пусть спокойно поспят еще одну ночь. Завтра… Завтра для них все станет иным. Варя легла в постель, поворочалась еще полчаса и наконец уснула.
***
Крокодила не продали – она убедилась в этом, едва переступив порог зоомагазина. Гена лежал на своем законном месте, в террариуме, высунув кончик носа из налитой на дно водички. Казалось, он целиком сосредоточился на логическом упражнении, выбрав в качестве объекта медитации лампочку, горящую под стеклянным потолком его узилища. В других внешних впечатлениях крокодил не нуждался – видимо, его полностью удовлетворял собственный внутренний мир. Сотрудницы приветствовали Варю радостными возгласами:
– Наконец-то приехала! Твой обормот заждался, даже похудел!
Варя зашла в подсобку, накинула свой рабочий голубой фартук. Поздоровалась с выглянувшей в коридор заведующей.
– Ну, как Питер? – поинтересовалась та. – Стоит?
Тот же самый вопрос ей задавали в то утро все.
Варя устала на него отвечать и про себя удивлялась – почему всех интересует, стоит ли Питер? С утра покупателей было немного. Она продала «строгий» ошейник владельцу миттельшнауцера, вычистила клетку бурохвостому жако. Попугай приветствовал ее взмахом когтистой лапы и невнятным бормотанием.
Под клеткой, на бирке с ценой, значилось: «Очень умный, разговаривает». Возможно, попугай действительно обладал острым аналитическим умом, только пока не имел возможности его проявить. Насчет же разговоров – это была наглая коммерческая ложь.
Жако не говорил. Во всяком случае, Варя не слышала от него ни слова, а ведь клетка висела у нее над головой больше месяца.
Она насыпала корм белым мышам. У них в аквариуме происходила обычная бестолковая толкотня.
Рядом, в «отдельной квартире», дремал голубой крыс Сема. Вот это в самом деле было умное и ласковое существо. Но Варя грызунов не любила. Может, потому, что они весь день были у нее под носом – и обоняние от этого страдало. Она работала сосредоточенно. На вопросы о проведенном отпуске отвечала односложно. Говорить ли сотрудницам, что случилось с ее мужем? – вот что ее мучало. Начнутся вопросы, соболезнования… А этого она не хотела. «И все-таки придется сказать, – подумала она. – Ведь нужно взять отгул для похорон. Господи, кто же позвонит его родителям? Надеюсь, все-таки мама… Не знаю, что я им скажу. Они точно решат, что Андрей повесился из-за меня. Мне не оправдаться».
Дошла очередь до крокодила. Террариум явно никто не чистил. Это была ее работа. Варя провела обычные маневры – сделала отвлекающее движение, набросив полотенце на глаза крокодилу. Запустила обе руки в террариум, схватила крокодила за хвост и за шею, рывком подняла… Теперь – быстро опустить его в другой террариум и накрыть стеклом. Обычно во Время этой процедуры Гена страшно злился, мечтая ее сожрать. Неудивительно – ведь он так оберегал свободу своей личности…
– Мамочки! – крикнул кто-то прямо у нее над ухом.
Варя от неожиданности вздрогнула, пальцы не удержали скользкого крокодила… Он шлепнулся на цементный пол и с неожиданной быстротой исчез за сложенными у стены ящиками. Теперь кричали все – и продавщицы, и немногочисленные покупатели.
Варя в ярости обернулась и увидела Кристину. Та стояла по другую сторону прилавка, отчаянно жестикулируя и вскрикивая:
– Мама, я чуть не умерла!
– Да заткнись ты! – рявкнула на нее Варя. – Ты что под руку визжишь! Напугала и меня, и животное! Может, ты его будешь ловить? Тогда вперед, я тебе уступаю!
Покупатели бросились вон из магазина.
– Закройте дверь! – крикнула Варя. – И в подсобку тоже! Он сбежит!
Кристина с неожиданной ловкостью запрыгнула на прилавок и уселась среди рассыпанного канареечного семени, поджимая ноги. Губы у нее дрожали.
– Мамочки, никогда такого не видела… Прямо как в цирке… Варька, неужели ты будешь его ловить?!
Та не ответила. Из подсобки был призван грузчик. Его не обрадовало известие, что нужно ловить крокодила, но выхода не было. Он принялся отодвигать от стены ящики. Варя стояла наготове с полотенцем. Кто-то совал ей швабру – прижать Гене шею. Но она зло ответила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19