Она сама никогда не замечала, чтобы ее дочь остро нуждалась в чьей-то дружбе. Всех ее подружек с большим основанием можно было причислить к разряду знакомых. А чтобы Ира делилась с кем-то сердечными тайнами, откровенничала, секретничала – такого никогда не водилось. Самой близкой все же была Женя. Она поблагодарила девушку и собиралась уже положить трубку, когда та попросила разрешения звонить ей – если можно, конечно.– Ну разумеется, – с готовностью ответила Татьяна. – Ты… Придешь на похороны?; Женя сдавленным голосом ответила:– О Господи, конечно… Можно я и наших одноклассников позову? Кого найду…Татьяна согласилась. Она уже успела принять реальность приближающихся похорон, их неотвратимость. Хотя все еще никак не могла до конца осознать, что дочь мертва. Где-то предстоящая церемония относилась к разряду обычных хлопот – вроде выпускных экзаменов в школе, поступления в институт… То, что дочь мертва и эти похороны – последнее, что нужно будет для нее сделать, пока у нее не укладывалось в голове.Она положила трубку и без сил опустилась на табурет. Ее взгляд блуждал по стенам, ни на чем не останавливаясь. Мысли метались беспорядочно, ни за что не цепляясь. «Когда я увижу ее? – вдруг подумала она. – Тогда, может быть, и пойму, что случилось… А пока… Нет, не верю. Не понимаю. И почему я не плачу? Надо ведь плакать…» Ее вдруг охватил страх: неужели она бессердечная, у нее каменное сердце, ее так трудно заставить плакать! Всю жизнь она была скупа на слезы. По-настоящему ей приходилось плакать всего несколько раз. Когда умерла ее мать – первый раз. Это было лет десять назад, скоро круглая дата. Потом – когда муж потерял свою прежнюю работу. Тогда Татьяна одна тащила на себе все семейные расходы и как-то вечером, придя домой совершенно без сил, разрыдалась, увидев в раковине немытую посуду. И плакала так горько, что, конечно, к посуде это никакого отношения уже не имело. И еще в детстве – когда от них с мамой ушел отец. Ушел к другой женщине, бросил их. Тогда она тоже плакала…"Я поплачу потом, – сказала она себе, останавливая взгляд на часах. – Когда немного очнусь.Я будто каменная. Я ничего сейчас не чувствую.Только одно: все кончено".Она прошла в спальню и легла рядом с мужем.Он, казалось, спал – дыхание было ровным, почти неслышным. Во всяком случае, Алексей даже не пошевельнулся, когда жена легла рядом. Татьяна закрыла глаза. Меж сомкнутых век вскипели, но тут же высохли слезы. Потом, не сознавая, как ей это удалось, женщина заснула.Леонид позвонил вечером – вероятно, теперь он считал это своей обязанностью, узнав, что произошло. С ним говорила Татьяна, и она готова была наорать на этого типа, который с бессмысленной настойчивостью переспрашивал: неужели это правда?!Услышав подтверждение, замолчал.Когда его голос снова возник в телефонной трубке, Татьяна даже почувствовала к нему жалость. Парень явно был убит. Он сбивчиво говорил, что приедет немедленно, прямо сейчас возьмет такси.– Хорошо, – разрешила она. Как-никак он числился официальным женихом. Не пускать его в дом, тем более не допускать к участию в похоронах, было бы по меньшей мере жестоко.Он приехал меньше чем через час. Татьяна предложила ему чай или кофе. Он от всего отказался и, помявшись минуту, достал из внутреннего кармана куртки небольшую бутылку водки:– Можно?Татьяна переглянулась с мужем. Алкоголя в доме никогда не держали, покупали только по праздникам, когда ждали гостей. Когда-то, в юности, Алексей любил пропустить рюмочку – привык в своих походах, но после, с возрастом, отошел от этой привычки.– Наливайте, – разрешила наконец женщина. – И я тоже выпью.Устроились на кухне. Она отметила, как привычно, без запинки проглотил свою порцию Леонид, и смутно подумала, что парень, кажется, любит выпить. Сама она почти не ощутила ни вкуса, ни запаха водки. Закусила печеньем – другой закуски на столе не было. Это было очень похоже на поминки – только об Ирине молчали. Алексей молча смотрел телевизор с выключенным звуком.Опять показывали какой-то футбол. Но на этот раз жене и в голову не приходило одернуть его, упрекнуть в бесчувствии. Она хорошо его понимала – хоть чем-то заняться, чтобы не думать о главном, удержаться от истерики. У нее было точно такое же состояние. Присутствие Леонида очень ей мешало – он сидел с понурым видом и все старался заглянуть ей в глаза, как будто просил прощения.– Я захватил деньги, – произнес он наконец.Чтобы набраться смелости, ему пришлось выпить вторую рюмку – уже в одиночестве. С ним никто больше не пил.– Деньги? – Татьяна вопросительно взглянула на мужа, но тот не обернулся.– Да, вам же понадобятся, на похороны. – Леонид неловко извлек из кармана помятый конверт, в котором раньше явно было какое-то письмо. Татьяна взяла конверт, мельком взглянув на перечеркнутый адрес. Оно было адресовано самому Леониду, откуда-то из Московской области. У нее еще мелькнула мысль: был ли смысл посылать письмо, когда звонок обошелся бы недорого? Сколько внутри денег – она не взглянула. То ли из равнодушия, то ли из деликатности – ведь парень явно не мог дать много, к чему его смущать?Он сообщил сумму сам. Оказалось, в конверте десять тысяч рублей – больше он набрать не смог.Татьяна переглянулась с мужем – тот наконец обернулся. Десять тысяч – это вообще-то много.Собственно, они ни от кого материальной помощи принимать не собирались. «Уж на что, а на приличные похороны у нас хватит», – подумала Татьяна и вдруг заплакала. Совершенно неожиданно для себя. Именно сейчас, когда она получила эти деньги, женщина наконец поняла, какое событие грядет и в чем его истинный смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17