– О Господи, Эбби, да разве я… – Он удивленно посмотрел на нее. – Я совсем не такой и все время подпирал стену, клянусь! Я никогда…
– Не сомневаюсь, ты и правда никогда, – оборвала его Эбби. – Скажи еще «мне так жаль». Только все это я уже слышала, и не один раз, так что не уверена, что захочу услышать это снова.
Зан побледнел.
– Пожалуй, мне лучше уйти, – тихо сказал он, – пока я не разрушил твою жизнь еще больше.
– В моей жизни ничего не осталось, что бы ты мог разрушить, – произнесла Эбби бесцветным голосом.
Зан посмотрел себе под ноги.
– Тогда до свидания, и еще раз прости. – Широко шагая, он пошел прочь, и Эбби следила за ним все время, пока он не повернул за угол и не скрылся в темноте.
Лишь через какое-то время до нее стало доходить происходящее вокруг. Посетители, покидавшие музей, обходили ее далеко стороной, и тут она сообразила, что ей не на чем ехать, но в данных условиях это даже позабавило ее.
Она повернулась и не раздумывая направилась к кустам, которые росли вдоль старого здания музея; за ними имелась пешеходная дорожка, которая с обрыва зигзагом спускалась к общественному пляжу.
Ее путь лежал вниз, и она шла, хватаясь за перила и оступаясь в своих легких сандалиях. Чем ниже она спускалась, тем громче становился гул прибоя, но и он не мог заглушить повторявшееся в ее ушах эхо слов, которые она бросила Зану на прощание.
Руки Люсьена тряслись, когда он возвращался в отель, в котором фонд «Хавертон Уайт» снял апартаменты на неделю; его сознание балансировало между воодушевлением и злобой. Это ничтожество осмелилось напасть на Люсьена Хавертона VI – наследника целой империи с личной долей в триста миллионов долларов! Такого еще с ним не случалось. Ноги его дрожали, и он все никак не мог успокоиться.
С другой стороны, это было исключительно удачно. Его план приобретал черты великолепной, полной натуральности. Даже разрабатывая и учитывая все детали, он не смог бы настолько достоверно выстроить его. Теперь почти весь Силвер-Форк видел, как Эбби Мейтленд и ее любовник устроили ему сцену. Удачнее просто не придумать!
В гараже отеля Люсьен припарковался рядом с камерой слежения и, пошатываясь, зажимая нос, заковылял к лифту. Поднявшись в холл, он выбрал путь позади стойки администратора, чтобы все могли полюбоваться на его окровавленное лицо.
Войдя к себе в номер и освободившись от смокинга, Люсьен смыл в ванной кровь с лица и рук и уселся на стул перед зеркалом. Его нос раздулся, глаза превратились в узкие щелки. Отвратительное зрелище!
От пластиковой подкладки он осторожно оторвал поддельную татуировку и наклеил ее на себя. Это была точная копия одной из татуировок слесаря, которую тот носил на шее. Затем последовали контактные линзы: теперь пронзительный взгляд его голубых глаз не останется незамеченным. Надев черные брезентовые штаны, черные ботинки, черный свитер с высоким воротом и черную кожаную куртку-косуху, Люсьен сунул в задний карман пистолет – девятимиллиметровый «глок». Надо думать, слесарь достаточно умен, чтобы иметь такой же, незарегистрированный. Затем последовали черные перчатки, лыжная маска, и переодевание закончилось.
Опустив маску на лицо, Люсьен вышел на балкон второго этажа и перегнулся через перила. Это был сигнал для Руиса.
Хлоп – это Руис из пневматического пистолета разбил ввод освещения системы безопасности, и половина здания погрузилась в темноту. После этого Люсьен приготовил бухту троса с привязанной к концу тонкой веревкой, на конце которой крепилось железное грузило. Сбросив грузило через перила вниз, он убедился, что оно свободно раскачивается в воздухе.
Теперь подошла его очередь. Он перелез через перила и повис на руках; затем, набрав в грудь побольше воздуха, отпустил руки и полетел вниз.
Во время падения он не издал ни звука, а приземлившись, сгруппировался. Готово! Черная веревка раскачивалась рядом, до нее было легко дотянуться. Он дернет за нее, спустит трос и, закончив все, вернется по нему назад, к себе, имея в запасе электронное алиби. Все это было уже прежде проверено самым тщательным образом, до мельчайших деталей.
Задевая за ветки деревьев, Люсьен направился к машине. Рот его наполнился слюной, как только он представил, что сделает с ними обоими, когда они окажутся в его уединенном домике.
Слесаря нельзя будет пытать, так как его смерть по идее должна наступить от выстрела в затылок. Из судебно-медицинских соображений она произойдет за несколько часов до того, как Кристал вылетит в Мехико. Что касается пыток, то Люсьен предпочитал психологические пытки физическим. Больше отдачи, больше удовольствия.
В конце концов, он может позабавиться и с Эбби. Ясно, что слесарь по уши влюблен в нее. Люсьен тихо рассмеялся. Ему приятно будет посмотреть, как умирает Эбби Мейтленд.
Глава 25
Зан затормозил на углу, когда кто-то забарабанил по крыше его машины, и тут же сквозь стекло он увидел красное, словно налитое кровью лицо Мэтти.
О нет, только не это!
– Подбрось, окажи любезность, – задыхаясь, произнес Мэтти и, открыв дверцу, сел на сиденье.
– Э, нет, сегодня вечером я не оказываю любезностей. – Зан хмуро посмотрел на него. – Вылезай, Мэтти.
– Моя машина припаркована около офиса. – Мэтти вытер лоснившийся от пота лоб. – Я приехал сюда с одним из охранников, но у него смена заканчивается только в восемь. Неужели ты не подбросишь меня?
Глаза Мэтти расползались в разные стороны, и эта примета была хорошо знакома Зану. Он энергично покачал головой:
– Я не собираюсь домой. Вызывай такси, если тебе надо.
– Ну пожалуйста, – начал хныкать Мэтти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88