Когда ты слеп, самое ес
тественное Ц довольствоваться тем, что имеешь, сказала жена доктора. Ка
к вы жили все это время. Мы всего трое суток назад вышли из карантина. Тяжк
о было. Мало сказать. Ужасно. Вы же писатель, значит, обязаны разбираться в
словах и знать, что определения ни черта не стоят, и если один человек, к пр
имеру, убил другого, то так и надо сказать, и поверьте, ужас этого деяния са
м по себе освобождает от необходимости уверять, что это было ужасно. Вы хо
тите сказать, что у нас слишком много слов. Я хочу сказать, что у нас слишко
м мало чувств. А если даже и не мало, то мы перестали употреблять слова, выр
ажающие их. И потому потеряли их. Расскажите, как вы жили в карантине. Заче
м. Я писатель. Там надо побывать. Писатель Ц такой же человек, как и все, он
не может знать все и побывать всюду, а потому должен думать и воображать. К
огда-нибудь кто-нибудь расскажет вам, и потом вы сможете написать книгу.
Я пишу ее сейчас. Но вы же слепы. Слепые тоже могут писать. Иными словами, вы
успели выучить брайлевский алфавит. Нет, не выучил. Но как же тогда вы пише
те. Сейчас покажу. Он поднялся, вышел и через минуту вернулся, держа в рука
х лист бумаги и шариковую ручку. Это последняя страница из того, что я напи
сал. Мы ее не видим, сказала жена первого слепца. Я тоже. Но как же вы пишете,
повторила жена доктора, глядя на лист, где можно было разобрать убористы
е, налезающие друг на друга строчки, приподнятые в начале и конце. Ощупью,
с улыбкой ответил писатель, это не трудно, кладу лист на что-нибудь не сли
шком мягкое, ну, хоть на стопку других листов, и все, можно писать. Но как же,
если вы не видите, воскликнул первый слепец. Шариковая ручка Ц идеально
е орудие труда для слепых писателей, не в том смысле, что он может прочесть
написанное ею, но хоть знает, где он написал, ибо достаточно лишь нащупать
пальцем углубления в последней строке, дойти до края листа, высчитать ра
сстояние до новой строки и продолжать, видите, как это просто. Только стро
чки иногда наползают одна на другую, сказала как можно более деликатно ж
ена доктора. Как вы можете это видеть. Просто я вижу. Неужели вы прозрели, в
ылечились, как, когда, возбужденно вскричал писатель. Полагаю, что я единс
твенный человек, вообще не терявший зрение. А как же вы это объясняете. У м
еня нет объяснений, а может быть, их и вообще не существует. Но это значит, в
ы видели все, что творилось здесь. Видела, что же мне еще оставалось. Сколь
ко же человек было в вашем карантине. Около трехсот. И долго вы там были. С с
амого начала, а вышли, как я уже сказала, только три дня назад. А я, судя по вс
ему, ослеп самым первым, сказал первый слепец. Наверно, это было ужасно. Оп
ять это слово, сказала жена доктора. Простите, мне вдруг показалось таким
вздором все, что я написал с тех пор, как мы все, ну, то есть я и моя семья, осле
пли. А о чем вы пишете. О том, что пережили, о нашей жизни. Каждый должен гово
рить о том, что знает, а о том, чего не знает, спрашивать других. Вот я вас и сп
рашиваю. И я отвечу, когда-нибудь, не знаю когда. А вы можете показать мне, г
де вы работаете и что написали. Отчего же, с удовольствием, идемте. Нам тож
е можно, спросила жена первого слепца. Это же ваш дом, ответил писатель, а я
здесь так, мимоходом. В спальне стоял маленький стол, а на нем Ц лампа. Тус
клый свет, проникавший из окна, позволял увидеть стопку чистой бумаги сл
ева, исписанной Ц справа, а посередине Ц страницу, оставленную на серед
ине. Возле лампы лежали две новые ручки. Ну вот, сказал писатель. Жена докт
ора спросила: Можно, и, не дожидаясь ответа, взяла рукопись страниц в двадц
ать, пробежала глазами выведенные мелким почерком, загибавшиеся вверх и
вниз строчки, впечатанные в белизну бумаги, вырезанные в слепоте буквы: Я
здесь так, мимоходом, сказал, помнится, писатель, и это были следы, оставле
нные им на ходу. Жена доктора положила ему руку на плечо, а он взял ее в ладо
ни, медленно поднес к губам: Не пропадайте, не позволяйте себе пропасть, пр
оизнес он, и нельзя сказать, чтобы уж очень кстати прозвучали эти неожида
нные, таинственные слова.
Когда вернулись домой, принеся запас продовольствия, которого должно бы
ло хватить дня на три, жена доктора при воодушевленном посредстве первог
о слепца и его жены рассказала о том, что было. Вечером же, как и следовало о
жидать, прочла несколько страниц из книги, которую отыскала на полке. То, о
чем шла там речь, не заинтересовало косоглазого мальчика, и он вскоре зас
нул, положив голову на плечо девушке в темных очках, а ноги Ц на колени ст
арику с черной повязкой.

Через два дня доктор сказал: Хотелось бы мне знать, в каком состоянии мой к
абинет, сейчас ни от него, ни от меня толку никакого, но ведь когда-нибудь л
юди вновь начнут пользоваться глазами, и аппаратура должна быть наготов
е. Сходим туда, как захочешь, отвечала жена, хоть сейчас. А нельзя ли заодно
зайти и ко мне домой, спросила девушка в темных очках, хоть я и не думаю, что
родители вернулись, заглянула бы просто так, для очистки совести. Зайдем
и к тебе, сказала жена доктора. Никто более не изъявил желания посетить ро
дное пепелище, ибо первый слепец с женой уже знали, на что могут рассчитыв
ать, как знал это, хоть и по другим причинам, старик с черной повязкой, а кос
оглазый мальчик по-прежнему не помнил, на какой улице стоял его дом. День
был ясный, казалось, что дожди прекратились, и солнце, хоть покуда еще и не
смело, поглаживало кожу. Не знаю, как будем жить, если начнется жара, сказа
л доктор, ведь весь этот мусор начнет гнить, а трупы животных, да и людей то
же, полагаю, что и в квартирах лежат мертвые, как все-таки скверно, что мы не
организованы, а надо бы создать самоуправление в каждом доме, на каждой у
лице, в каждом квартале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108